Шрифт:
Закладка:
— Да ну, ты что! Нет! Я… Я у Сони, — ляпаю языком и тут же морщусь, жалея о сказанном. Ну какая, к чёрту, Соня?!
— У Сони? — маму явно берёт оторопь. Она даже замолкает на какие-то секунды. — Что ты там делаешь?
Я теряюсь. Не знаю, как и о чём дальше врать. Мне тошно. А ещё Тимур так сосредоточенно слушает и следит за моим разговором. Отвернувшись от него к окну, я проговариваю маме на одном дыхании. У меня нет времени и возможности объяснять ей всё именно сейчас. Мой телефон вот-вот сядет, а я не владелец айфона, как Тимур, чтобы зарядить свой гаджет здесь.
— Мама, я правда всё расскажу тебе, но позже. Ты, главное, знай, что ничего со мной не случилось. Я приеду домой.
— Аня! — слышу гневный крик мамы в динамике, прежде чем отключаюсь.
И только тогда понимаю, как и с какой силой меня колотит. Зуб на зуб не хочет попадать.
Напряжённо смотрю на экран телефона, где уже двенадцать процентов зарядки и совсем нет времени, чтобы попасть на вокзал.
— Я не успею на маршрутку. Придётся вызывать такси до Ростова, — говорю потерянно.
— Думаю, никого ты сейчас не дождёшься, — вздыхает Тимур. — Просто посмотри, что творится на улице.
Я опять кидаю взгляд на окно. А там, кажется, всё стало ещё хуже: ветер и дождь беснуются так, что слышно, как стонет сад за пределами веранды.
— Мне. Надо. Домой, — стою на своём.
— Ну как знаешь... — слышу очередной вздох Тимура.
Следующие полчаса я с отчаянной надеждой пытаюсь вызвать такси. Хожу вдоль окна, за которым шпарит дождь. И за тридцать минут мне не назначают ни одной машины. В мире будто бы вообще перестали существовать такси. Зато мне уже прилетело на телефон штук тридцать сообщений от мамы:
«Аня, возьми трубку!»
«Аня, где ты?»
И на сотой попытке я сдаюсь. Швыряю телефон на подоконник, чувствуя себя обессиленной.
— Осталось шесть процентов. Тимур, что мне делать? — спрашиваю тихо.
Всё это время, что я нервно топчусь у окна, Горин даже слегка успел прибраться на веранде, которая кое-как освещена соседским фонарём. Поднял всё, что было перевёрнуто, собрал видимые осколки и деньги. Теперь он стоит у стола и наливает в две кружки кипяток из чайника.
— Останься здесь, — спокойно констатирует Тимур.
Я округляю глаза, а лицо моё тут же заливается смущением:
— Здесь?
— Да. Пока не перестанет лить дождь. Потом вызовешь машину. — Тимур ставит чайник обратно на плиту, достаёт два чайных пакетика из упаковки и бросает их по одному в кружки. — Тем более тебе же есть восемнадцать? Что такого, если ты решаешь где-нибудь потусоваться вечером?
Настороженно наблюдаю за его неспешными движениями. Он сейчас серьёзно говорит о моём совершеннолетии и предлагает мне переночевать здесь? Мои щёки уже горят вовсю.
— Мама просто переживает, — смущённо бурчу я.
— Ань. — Тимур берёт одну кружку и делает шаг ко мне. Поднимает взгляд и какие-то мгновения буравит им. Хмуро смотрит на меня из-под широких бровей. — Не у того человека ты совета просишь. Обо мне никто никогда не переживал и, как видишь, может не звонить сутками. Я не знаю, что тебе делать. Я бы забил и остался здесь, пока погода не наладится. — Неожиданно рука Тимура, что держит дымящуюся кружку с чаем, оказывается протянута ко мне.
— Но дождь может идти до утра, — говорю растерянно, гипнотизируя татуированные ладони. Горин и забота? А ещё он излучает несвойственное ему спокойствие.
— Значит, до утра. Потом и я смогу отвезти тебя в город. Бери чай. — Он настойчиво вручает мне кружку.
Обхватываю её, ощущая обжигающее тепло. И вдруг всё нервное напряжение уже не кажется таким страшным. Теперь меня больше пугает мысль, что я действительно могу застрять здесь до утра…
— Мама с ума сойдёт, — качаю головой. — А если она в полицию обратится?
— А ты думаешь, они сразу объявят план «Перехват», чтобы найти совершеннолетнюю, которая сказала маме, что ночует у подружки? — хмыкает Тимур.
Только я не отвечаю на его вопрос. Потому что не знаю, что ответить. Смотрю на дымящийся чай в кружке, а мысли прыгают в моей голове. Не знаю, за какую хвататься. Бояться утренних разборок с мамой или остаться на ночь с Тимуром? И от второй мысли дрожь по телу гораздо сильнее… Как мне быть-то?
— Ань, — уже тихо добавляет Тимур, — напиши ей сейчас, что будешь дома утром. Это лучше, чем в полном молчании у тебя отключится телефон, а маму ты предупредить не успеешь.
Я глубоко вдыхаю тёплый запах чая. Прав ли сейчас Горин? Да кто его знает? Но что-то в словах Тимура есть.
Моя мама всё-таки получает это сообщение, которое я пишу трясущимися пальцами:
«Мама, пожалуйста, постарайся не нервничать. Со мной правда всё хорошо. Я всё объясню завтра. Телефон разряжен. Мне придётся его выключить. Утром буду дома».
А после отрубаю свой мобильный. Мне не лезет ни чай, который пришлось отставить обратно на стол, ни что-либо другое. Я просто плюхаюсь на диван и в полумраке веранды нахожу взглядом Тимура. Сунув руки в карманы, он подпирает пятой точкой стол и смотрит на меня в упор.
— Спать? — голос Тимура чуть садится. Вдобавок, он как-то нервно проводит рукой по затылку. Мне кажется, или Горин вдруг напрягается?
Я лишь рассеянно жму плечами на его вопрос.
— Тогда вставай. Надо разобрать, — Горин кивает на диван.
Послушно выполняю указание, и через минуту наше будущее спальное место с валяющимися на нём пледами уже разложено, а я и Горин стоим возле него с двух разных сторон. И почему-то неловкость слишком ощутимо вклинивается между нами. Прежде чем задать вопрос, Тимур даже прокашливается:
— Ты с краю или у окна?
Мне уже жарко. Понимаю, что глупо сейчас задавать вопрос, будем ли мы здесь спать вместе? Я же ещё не совсем дура. Диван-то перед нами один…
— У окна, — неуверенно лепечу я, покрываясь горячими мурашками.
— Прошу, — Тимур жестом указывает на диван.
И
