Шрифт:
Закладка:
И вдруг слышу, как она заявляет, что отказалась от своей доли. Ушам не верю, но она показывает мне оформленный третьего сентября отказ.
Меня переклинило. Дура! Но я спокойно пытаюсь убедить ее: неправильно ты, Дина, поступаешь. Одумайся, время еще есть.
Не стоило ей меня оскорблять! Ритку зачем-то приплела, упрекнула, что подругу потеряла, связавшись со мной… Ну, еще наговорила всякого!
Я ей дал пощечину, а она упала… неудачно. Затылком ударилась об угол пианино. Потеряла сознание, но я пощупал пульс – жива.
– Зачем вы ее добили, Стрельцов? Где взяли пистолет?
– На окне лежал за прозрачной шторой. Возле пепельницы. Я его узнал, Динка показывала – наградной ее отца-генерала. И сразу понял, это она так к приходу гостя готовилась. Если что – убила бы, даже рука б не дрогнула! Вы же своих всегда прикроете, так? А вот меня, если бы осталась в живых, она закрыла бы! И не отмажешься, вкатили бы по максимуму: нападение на сотрудника полиции! А так получилась картина маслом: ограбление, следы борьбы, оружие рядом. Испуганный грабитель сбегает, понимая, что наделал…
– Записку зачем подложили? Где взяли?
– Какую? А… старая бумажка. На полу в спальне бабки ее нашел, когда легкий бардак устраивал. Да просто так положил на стол, вдруг бы подумали, что Ритка ее… того. На самом же деле подумали? Вот почему жену в квартиру вызвали! – усмехнулся Стрельцов.
– Куда дели рубашку, в которой были? И перчатки? – чуть не рявкнув на мерзавца, спросил Арбатов.
– На чердаке в какой-то мешок со строительным мусором засунул. Потом спустился в квартиру и вызвал вас. Я во всем чистосердечно признался, мне на суде зачтется?
– Зачтется все, не сомневайтесь, Стрельцов, – с угрозой произнес Денис, еле сдерживая бешенство.
Убийцу оформили в камеру предварительного заключения, Арбатов же, успокоившись, вновь отправился в допросную: разговор с Долинским окончен не был.
– Зачем вам понадобилось красть машину у Степаненко?
– Я машину не воровал, Плевако сказала, что дед ее продает. Принесла мне паспорт, мол, Степаненко просит недорого, бери за пятнадцать тысяч. С колесами удобнее жить, сами понимаете. Поэтому я заплатил ей, нанял эвакуатор. Там аккумулятор у тачки сдох давно, да и еще по мелочам. Отвез к нему же в гараж, Плевако сказала, где он.
– Степаненко не мог дать разрешение на продажу, у него деменция. Гражданка Плевако вас обманула, Долинский.
– Вот же с…ка!
– Более того, она утверждает, что вы ее шантажировали, чтобы не оплачивать ее услуги как сиделки.
– Как это?! Я не задержал ей деньги ни за один месяц! И чем же я ее шантажировал, интересно?
– Подкинули украшения, которые принадлежали вашей матери, потом обвинили в воровстве, – пояснил Арбатов.
– Какие украшения?! У нас давно уже ничего не осталось: все уходило на лекарства и продукты.
– Не прибедняйтесь, Долинский. На наркотики вы где-то находили средства? Где?
– Плевако вам все наврала, – не ответил тот на последний вопрос. – Она сама предложила купить развалюху. Я немного разбираюсь в двигателях, приехал, посмотрел, вроде все нормально. Решил, что остальное отремонтирую недорого в сервисе.
– Я бы поверил вам, если бы звонок Дине был сделан не с номера, зарегистрированного все на тот же паспорт Степаненко. Для каких целей вы приобрели сим-карту на чужой документ?
– Ни для каких целей. Просто так, – равнодушно ответил Долинский.
– Допустим. Вернемся к Павлу Корсакову.
– Значит, в убийстве Дины Скрипак вы меня уже не обвиняете? Нашли настоящего убийцу?
– Не расслабляйтесь, Долинский, обвинения с вас не сняты. С какой целью вы за день до убийства приходили к дому Корсакова?
– Когда я увидел его фамилию в ежедневнике дяди, решил проверить, тот ли это Корсаков, от которого у Норы дочь. Мало ли, может, однофамилец. Я организовал как бы случайную встречу со старой подругой, разыграл неземную радость… У нас по новой закрутился роман, я даже бросил свою женщину, чтобы Нора ничего не заподозрила. Я понимал, что выгляжу уже не таким красавцем: уже почти год, как сидел на игле. Но Нора как будто этого и не замечала. Я расспрашивал ее о том, как жила, она охотно делилась. Когда попросил рассказать о бывшем муже, она презрительно бросила, что он нищеброд, живет в двухкомнатной халупе в Березняках. Именно это название я видел рядом с фамилией Корсаков в ежедневнике Горинца.
Я раньше мужа Норы не видел никогда, у нее даже свадебных фото в доме нет – выкинула. Ох, как она его ненавидела, лицо аж пятнами покрывалось, когда о нем говорила. Не скажи она мне, что, если Павел узнает о наследстве, костьми ляжет, но дочь вернет, я бы просто ждал оглашения завещания, – заявил Долинский и вдруг замолчал.
– И вы решили избавиться от Корсакова, устранив его физически. Признайтесь, Долинский, облегчите свое положение.
– Да, я признаюсь, что решил убить отца Златы. Чтобы наверняка знать, что его дочь будет с нами – со мной и с Норой. Я честно был готов жить с бывшей девушкой долго, счастливо и богато. И не хотел, чтобы ее бывший муж мог помешать мне.
– Продолжайте, Долинский. Что произошло пятого сентября в квартире Корсакова?
– Меня после суда задержала Нора, я никак не мог от нее избавиться, поэтому приехал в поселок позже, чем рассчитывал. Хотел проникнуть в квартиру раньше, чем вернется Павел, но не мог же я сказать Норе, что еду убивать ее бывшего мужа! Когда зашел во двор, то увидел машину Корсакова. Решил действовать напрямую, типа –
