бы Коптичу заняться изучением иностранных языков, хотя бы на уровне словаря. Как не скрывайся, но журналистов и прочих любопытных будет ещё много, а я не хочу, чтобы Дон узнал о подобного рода «проводах». Он всегда был слишком сентиментален, а после рождения сына и вовсе раскис, никак не хочет понять, что мы выше людей. Мы избранные, Homo Tavrodius, а люди — шлак. Все, у кого уровень тавродина ниже пяти сотых, могут служить исключительно материалом для ямы.

Но он всегда защитит меня и детей, и будет любить нас несмотря ни на что, как в том дворике под каштаном. Даже если бы я не сказала, что беременна, он бы не ввёл азотную суспензию. Мы связаны с ним. Он будет ругать меня, надувать щёки, как любит это делать Савелий, но не сделает ничего дурного.

Когда он бросил шприц и отступил, я сказала:

— Дон, рано или поздно крапивница придёт в этот мир. Кто её впустит: я или Тавроди, или кто-то третий — значения не имеет. Но это произойдёт обязательно. И мы должны быть готовы к этому. Мы найдём место, где сможем жить и ждать прихода тварей на землю. Но чтобы побеждать, нам нужен нанокуб. С отцом мы пытались добыть технологию производства фильтров, но Тавроди держит её в голове, чертежей не существует. Для него это стопроцентная защита, умрёт он — все останутся без нанограндов, а это конец. Так что он неприкасаемый при любых обстоятельствах. Для меня это значения не имеет, для Киры теперь тоже, но наш сын не сможет стать двуликим, если не ввести ему первую дозу. Нужен всего один карат, чтобы пробудить сущность. Тебе тоже нужны наногранды. И Коптичу. И Хрюше.

Дон, казалось, обрадовался.

— Может оно и к лучшему? Не надо мне никаких нанограндов. Будем жить как обычные люди, а когда я состарюсь, найдёшь себе нового фаворита. Потом найдёшь третьего, четвёртого, — он усмехнулся. — Королевы не бывают одиноки.

Он иронизировал, а вот мне было не до смеха.

— Не делай из меня шлюху! Мне достаточно одного мужчины. Для тебя это станет откровением, но люди, хотя бы раз получившие силу, стареют и умирают гораздо быстрее, чем остальные.

— Насколько быстрее?

— Точно не скажу. По расчётам Дряхлого скорость старения, если прекратить приём нанограндов, увеличивается в семь-восемь раз.

Он призадумался. Ну ещё бы, через десять лет у него есть все шансы перешагнуть столетний рубеж.

— Толкунов знает об этом?

Пришёл мой черёд смеяться.

— Конечно знает. Он рассказал тебе много чего интересного, а этот момент упустил. Так может быть не всё из того, что он говорил, правда?

— Я знаю дядю Толкунова, он врунишка, — поддержала меня Кира. Общий язык мы нашли с ней с первого контакта, и даже когда сбежали от Дона в Турцию она поняла меня, тем более что я сказала, что мы всё равно будем вместе.

— Решай, Дон, с кем ты. С нами или…

Он сомневался, Толкунов основательно замусорил ему мозги. Языком болтает не хуже Коптича — и это без всякого дара. Не зря Фаина называла его лучшим вербовщиком.

Я пошла на ухищрение: отвела голову чуть вверх и в сторону, и в очередной раз пустила слезу. Пусть видит, как мне больно от его неверия. Он сглотнул, нахмурился, а я проговорила с надрывом:

— Почему ты веришь ему, но не мне?

Кира вздохнула судорожно и тоже заплакала, глядя Дону прямо в глаза. Молодец, девочка. Я не учила её этому, но, видимо, сработала женская суть. После такого ни один мужчина не устоит. Не устоял и Дон.

— Хватит! Я понял всё. Понял. В общем, ты и так уже догадалась, что чертежей у меня нет, а задача была вывести тебя из строя. Я реально не знал, что доза этого азота будет для тебя смертельна.

Я вздохнула, вытирая слёзы… Не настолько уж и смертельна, Толкунову я мёртвая не нужна. Но ввести меня в ступор эта штука действительно может. А дальше дело техники: количество нанограндов сводят к минимуму, Дон забирается в мою голову, узнаёт, где Фаина, и все вместе мы отправляемся назад в Загон.

Но туда я не хочу. Отныне мой мир — Земля, здесь такие возможности, такие перспективы, а там я буду сидеть в Золотой зоне как в клетке, давиться устрицами, глотать коктейли и тратить бессмертие на болтовню с местными пустышками. Начну нервничать, опять сорвусь, натворю делов. Нет, мне это не подходит. Да и Дона я, скорее всего, потеряю. Тавроди наверняка отправит его воевать с конгломератами или зашлёт на северные Территории, а там сгинуть проще простого.

— Я и не рассчитывала получить чертежи с первой попытки. Сейчас предлагаю забыть старые обиды и продолжить действовать сообща. Согласен?

Дон кивнул.

— Тогда поцелуй меня.

Он задышал носом, обида всё ещё давала себя знать, но подошёл и чмокнул в щёчку. Ладно, на первый раз сойдёт, а как только доберёмся до безопасного места сразу устрою ему Садом с Гоморрой.

— Раз уж разногласий между нами больше нет, нужно оставить послание Тавроди, что шутить мы не настроены.

— Конкретно как?

Конкретно мне хотелось бы распять Толкунова на каштане. Не убивать — это будет лишним — а приколотить к стволу и отрезать выступающие части ниже пояса. Тавроди бы такую шутку оценил, но всё равно это будет чересчур жёстко. Поэтому ограничимся малой кровью.

— Каким образом ты должен сообщить Толкунову, что взял меня?

Дон вынул из кармана телефон.

— Здесь это наиболее удобное средство коммуникации.

— Хорошо, звони.

Он позвонил.

— Через пять минут подъедут.

Я начала раздавать команды:

— Кира, спрячься за угол, будешь на подстраховке, смотри чтобы папе не причинили вреда. Я лягу здесь, сделаю вид, что без сознания. Дон, на тебе охрана.

Мы едва успели приготовиться, как перед двориком остановился минивэн. Вышли трое. Я следила за ними из-под прищура. Первым шёл Толкунов, за ним двое варанов, на лицах самодовольство. Дон не стал с ними церемониться и точными ударами перевёл варанов в состояние анабиоза. Мне нравится смотреть, как он расправляется с врагами, это доставляет истинное удовольствие. Как же легко он разделался с Дылем и его группой законников. Блеск!

Сейчас тоже показал отменную сноровку. Толкунов растерялся, зашипел, Дон взял его за ворот и поволок ко мне. Я поднялась, стряхнула травинки с одежды. Подбежала Кира. Я вынула нож и полоснула Толкунова