— Продуманно, — комментирует Яр скептически.

— Спасибо, я стараюсь, — неприязненно роняет мой адвокат, и я наконец касаюсь красного треугольничка “Play”, чтобы включить запись.

— Ну, здравствуй, Максим Владимирович, — хриплый голос на записи точно обработан и пропущен через цифровые аудиофильтры, и это тот случай, когда, обращаясь к тебе с демонстративной нейтральностью, собедник тоном транслирует, что в уме вылил тебе на уши чан грязи, — если вы не хотите неприятностей для себя, вашего бизнеса и вашей семьи — вы откажетесь вести дела вашей вторничной клиентки. Если не откажетесь — очень влиятельный человек будет очень в вас разочарован. Надеюсь, вы верно нас поняли! Вторых предупреждений не будет.

Первую секунду после прослушивания этой записи мы все молчим, на троих. Вознесенский, критически разглядывая Ветрова, с его замершим лицом, а я…

— Вторничная клиентка? — наконец отмораживается Яр. — Это не очень конкретно.

— У меня лично нет сегодня больше процессов, — острым тоном парирует Максим, — а если обдумывать прошлый вторник — то там не было никого, кто мог бы похвастаться каким-то значительным делом или связью с влиятельными людьми.

Удивительный мальчик, первый раз слышу, чтобы слово “люди” звучало как ублюдки. Нет, он очень перспективный — по крайней мере так идеально владеет своими эмоциями, что через пару лет он и вправду сможет пободаться с Ветровым на равных.

Я медленно разжимаю свою хватку на локте Яра. Ох, с каким удовольствием я бы сжала свои пальцы на его глотке. Вот ведь человек — три тысячи бонусных планов.

— Это не я, — голос Яра вроде бы спокойный, но звучит как-то… Нервно?

Серьезно?

Я поднимаю на него глаза, любуюсь обращенным ко мне напряженным лицом. Да-а, котик, кажется, понимает, что если он сейчас не отмоется от этого дерьма — его две недели закончатся преждевременно. Спать с ним после этого я точно не буду.

Но блин, как же больно снова на нем обжигаться.

— Я тебе клянусь, — Ветров ловит своими пальцами мои и стискивает их до хруста костяшек, — я не делал ничего такого.

Как будто словами это вообще возможно доказать...

— Да ну? — я скептически задираю бровь. — То есть тебе не выгодно было устранить моего адвоката непосредственно перед судом? Разве так тебе выиграть было не проще?

— Ви, ты ведь видишь, что я не сделал ровным счетом ничего, чтобы выиграть этот процесс, — терпеливо и даже слегка снисходительно прокомментировал этот мой выпад Яр. И до того это прозвучало самолюбиво — аж лапы зачесались двинуть ему по наглой морде. — Я его просто сдал. Тебе сдал. Без какой-либо претензии на борьбу.

— А как красиво выглядел бы этот жест, если бы у меня еще и адвокат слился… — ядовито тяну я, жалея, что не умею взглядом кромсать на клочки, — благородный порыв, все для меня… Я бы, наверное, даже оценила. А не оценила — можно было бы таки растереть меня в порошок, я ж сама для тебя угрозы никакой не представляю.

— Вика, это глупо, — уже резче одергивает меня Яр, — бессмысленно давать такой карт-бланш в руки сопернику. Репутация у Вознесенского достаточно твердая, чтобы предположить, что он поведется на такой банальный шантаж. Если бы я и стал работать с таким уровнем грязи… Предупреждать я бы не стал. Тебе ли не знать.

Болезненный прием, на самом деле. Задевает то, что мной пока отложено в самый дальний угол мысленных антресолей.

Да, со мной никаких “предупредительных выстрелов” не было.

Я даже не знала, что он в принципе способен на что-то такое — чтоб надолго и плотно перекрыть мне кислород, не допуская даже в маленькие адвокатские конторки. Да даже в помощники нотариусов!

— А звонили между тем из района, где вы проживаете, Ярослав Олегович, — у Вознесенского находятся очередные пять копеек к нашей дискуссии, — увы, мой программист не сумел пробить звонок с точностью до дома, но у меня и времени не было.

Моя бровь приподнимается еще выше — интересно, как Ветров будет отмазываться от этого.

Оказывается — очень спокойно.

— В субботу? — меланхолично уточняет он, — ночью? Это когда я тебя в Артемисе спать укладывал? Дорогая, ты не находишь, что я в это время телепортироваться в мой район просто не мог.

Тоска.

Он настолько быстро отбивается от этих аргументов, что мне аж обидно на пару секунд становится. Я даже прикидываю — ну мало ли, вдруг мог успеть, но… Нет, вряд ли. Ночная Москва хоть и свободнее, но не настолько, чтобы успеть туда, обратно, да еще и так, чтобы я не проснулась и не заметила.

— А ведь в Артемис я двинул очень спонтанно, — задумчиво роняет Яр, тем временем уже успевая переключиться на более серьезные детали, — и знали об этом только двое. И ни Козырь, ни Влад никому эту информацию бы не выдали.

Понять к чему он клонит, не так уж сложно.

— Намекаешь, что в этот раз подставить пытались уже тебя? — уточняю я на всякий случай. Уже спокойней. Факты — штука успокаивающая. И очень облегчающая мне жизнь. Нет, конечно, брать Ветрова за локоть снова я не тороплюсь, но уже и руки вытягиваю из карманов пальто. И подумываю на эту тему. Хочется, ведь…

— В этот раз? — в голосе Максима начинает звучать любопытство.

Впрочем, ему приходится подождать — сейчас на его вопрос отвечать никто не хочет.

— Навести справки о Вознесенском мог не только я, — Яр скептически дергает уголком рта, — он у нас пример крайне дотошного и принципиального юриста, так что просто не мог среагировать на наивные наезды такого рода так, как того требовали шантажисты. А вот наоборот — да. Даже мог обнародовать это в ходе судебного процесса и потребовать отсрочку для проведения дополнительного расследования из-за давления, оказываемого на адвоката. Так ведь, господин Вознесенский? Вы не вынули это в суде только из-за соглашения?

— Я решил предупредить свою клиентку сейчас, — задумчиво кивает Максим, всему этому монологу с интересом внимающий.

— Я пришлю к вам своего человека, — Ветров оборачивается к Вознесенскому, — его возможности гораздо глубже ваших, так что он, может, справится с выяснением неизвестных пока деталей. Если вы, конечно, готовы поделиться с нами вашими материалами.

Максим пожимает плечами.

Выдаст.

— Даже интересно, кто придет к финишу этого расследования первым. Вы, я или все-таки копы, — он все-таки куда больше профи, чем оскорбленный шантажом в лучших чувствах человек. По крайней мере сейчас в его тоне я слышу не ярко выраженную неприязнь, недоверие, а любопытство. Он не спешит верить в версию Яра, но эта история только что стала для него гора-а-аздо интереснее.

Мы все-таки уезжаем. Вместе — хотя пятью минутами ранее мне казалось, что я уже не позволю Ветрову ничего такого. Но…

Нет, он очень убедительно загружен. Настолько, что даже я невольно заражаюсь этим глубоким мыслительным процессом и начинаю прикидывать, что и как.