Шрифт:
Закладка:
Нажизни.
Проклятый результат.
«Нет! Нет!! Нет!!! Яне хочу! Яне хочутак!»
Кричи, кричи громче, втвоих воплях нет никакого смысла.
Кого волнует твой крик? Твояболь? Твойужас оттого, чтовремени оказалось так мало? Контракт был заключён безтвоего участия– детей ведь неспрашивают, хотятли они рождаться… Когда ты появился, контракт уже был составлен иподписан. Иникого неволнует, чтонекоторые его пункты оказались нетакими, какты ожидал. Например, срок действия контракта.
«Интересно, история знает примеры заключения бессрочных контрактов?»
Кривая усмешка.
Он надеялся, чтопрорвавшаяся сквозь слёзы шутка заставит его хоть намгновение отвлечься, ноона лишь разозлила. Иусмешка превратилась взлобный оскал.
«Наверное, такие контракты есть, ноне сомной… Мнепредложено другое, ая… Яне хочутак!»
Нокого это волнует?
Его просто ткнули носом встроку: действие прекращается впериод… пообоюдному согласию сторон… спасибо засотрудничество…
«Янехочутак!»
Он держался допоследнего: заставил себя отрешиться отрезультатов первых анализов– такихже страшных,– сухо поблагодарил врачей иотправился вдругую клинику, прошёл исследование, ничем непоказывая, чтодогадывается, откуда взялись периодические головокружения иприступы слабости. Сказал, чтохочет сделать обследование, потому что «мама очень мнительная», тщательно соблюдал все инструкции, шутил смедсёстрами, аполучив результаты, спокойно выслушал слова врача, произнесённые мягким, проникновенным тоном. Онбыл готов.
«Мнеочень жаль, новаша мама оказалась права– обследование показало… нона начальной стадии… увас есть шанс…»
Он вышел нанабережную итам дал волю эмоциям:
–Нет!– Вцепился руками впарапет ив голосину выл:– Нет!!! Пожалуйста, нет!– Слова летели надводой. Никому ненужные слова.– Зачто?! Почему ты так сомной?
Он кричал, рыдал, ругался, снова кричал, умолял, обещал, апотом вдруг замолчал. Непотому, чтопришёл всебя, нет, ужас леденил по-прежнему ивнутренняя дрожь неоставляла. Замолчал, потому что услышал себя. Услышал свой крик иуслышал внём ответ.
«Зачто? Какэто “зачто”? Аразве непонятно?»
Исгоречью уставился наводу.
Которая будет бежать ипосле того, какон умрёт. Даженезаметит, чтоего нет. Ита вода, уходящая подбольшие валуны мыса Рытого, тоже будет течь впривычном русле, возможно, негромко хихикая надтеми, ктопосмел нарушить её покой. Ипокой того, ктосмотрел наних– глупых исамонадеянных– из-за деревьев. Смотрел наних слёгким раздражением, которое обернулось большой бедой.
Вот что он услышал всвоих словах– нетакое уж далёкое прошлое.
Исовершённую внём ошибку.
–Язнаю, чтосделал, изнаю, чтовиноват,– тихо сказал он, глядя наводу. Ине сомневаясь втом, чтобудет услышан: вода обязательно донесёт, воде нетрудно.– Яобещаю всё исправить. Нужно только подумать, какэто сделать… какпопросить утебя прощенья…как?
Он смотрел наводу испокойно перебирал возможные варианты. Спокойно ихладнокровно. Поканеостановился натом, который показался ему наиболее подходящим. Который покажет хозяину мыса, чтоон раскаивается иготов навсё, чтобы вымолить его прощение.
Абсолютно навсё.
Антон неподвёл– прислал письмо, прикрепив кнему файл срассказом обэкспедиции. Однако визложении старой истории участниками сообщества, ксожалению, неоказалось ничего нового. Теже клички, тотже печальный финал– «все умерли». Действительно, «страшилка» дляновичков, неболее. Апоскольку историю никак не«раскручивали», недополняли выдуманными подробностями, стараясь сохранить сухой документальный тон, точиталась она безвсякого интереса. Возможно, натех, ктоверит вовсе байкальские тайны, история навевала ужас, новзгляд состороны заповествование нецеплялся. Невозникало ощущения искренности.
Изважного, ноэто уже всамом письме– точная дата похода: онсостоялся одиннадцать лет назад, вавгусте. Чтослужило очередным косвенным подтверждением связи экспедиции иначавшихся через год убийств. Втомже письме– имяиадрес Рины. Марины Петровны Фроловой, умершей одиннадцать лет назад. Намомент смерти– двадцать одингод.
Кадресу прилагался домашний телефон, накоторый Вербин позвонил утром. Родители Рины вышли напенсию, поэтому ждать вечера, когда они вернутся сработы, непришлось, договорились увидеться вполдень. Отец– ПётрДмитриевич– подрабатывал сторожем, носегодня неего смена, такчто он дома. Иначе пришлосьбы ждать даже невечера, аследующего дня. Обэтом рассказала мать, скоторой Феликс говорил потелефону. Вербин ожидал, чтоона будет грустна, новремя сделало своё дело– женщина говорила голосом отнюдь небезжизненным иосталась спокойной, даже когда Феликс упомянул Рину. Ине спросила, ктоФеликс такой ипочему хочет поговорить одочери, просто сказала: «Приезжайте, разнадо», ипродиктовала адрес, который уВербина ужебыл.
Наошибку матери указал старший сын– Алексей, мать позвонила ему после разговора сФеликсом, ион тоже прибыл навстречу, нежелая оставлять родителей один наодин снезнакомцем. Ивот он, едва поздоровавшись, задал вопрос влоб:
–Выкто?
Надответом Феликс размышлял всю дорогу, понимал, чтоего влюбом случае спросят. Содной стороны, подмывало назваться писателем, нежурналистом, аименно писателем, собирающим материал длякниги испециально ради этого прилетевшим вИркутск. Мол, услышал остарой истории ирешил положить её воснову нового романа. Ноэту блажь Вербин быстро выкинул изголовы, решив, чтонет ничего хуже, чемобманывать потерявших дочь стариков. Ипусть сосмерти Рины прошло одиннадцать лет, боль никуда неделась, сидит вних крепко, азначит, необходимо проявить уважение.
Ион сказал правду:
–Меня зовут Феликс Вербин, я– старший оперуполномоченный поособо важным делам Московского уголовного розыска.– Феликс показал документы. Подождал, пока их изучат исвыкнутся смыслью, чтокним явился столичный полицейский, после чего спокойно продолжил:– Ноздесь, вИркутске, я– простой турист ивы можете неотвечать навопросы ивыставить меня задверь.
–Инам заэто ничего небудет?– уточнил Алексей.
–Ничего,– подтвердил Феликс.– Скоро вы забудете омоём визите ина этом всё закончится.
–Нескоро иврядли забудем,– негромко произнёс Пётр Дмитриевич.– ОМарине давно никто невспоминает.
–Вэтом нет ничего неожиданного, жизнь продолжается, ау неё– нет, иеё– нет.– Зинаида Николаевна, мать девушки, грустно улыбнулась.– Мариночку помним мы, помнит Лёшка. Иногда её вспоминают родственники. Вы– первый посторонний человек замного лет, который пришёл кнам поговорить одочери. Ия хочу знать– почему?
–Мыбы нехотели, чтобы её память была… осквернена,– добавил Пётр Дмитриевич.
–Вчём вы её подозреваете?– прямо спросил Алексей.
–Марину– нивчём. Даюслово.
