Девушке казалось, что это самая стрессовая ситуация в ее жизни. Медея двинулась к лестнице, оставив Эйкена на растерзание матери. Оказавшись на втором этаже, девушка стала собирать вещи. До нее доносились громкие возмущения Силии. Та кричала, что Эйкен испортил Медее жизнь.

Девушка, услышав это, поспешила. Одежда из шкафа в сумки полетела с удвоенной скоростью. Главное, что Медея хотела забрать, — это кулон, сделанный Псом. Украшение оказалось на шее. Девушка мельком взглянула в зеркало. Красный камень сильно выделялся на фоне белоснежной формы аппера.

Медея невольно улыбнулась, а затем двинулась на выход из спальни. Девушка с двумя сумками, полными вещей, замерла на лестнице, глянув на мать, спокойно слушающую Эйкена.

— Если она одумается, то я хочу, чтобы ей было куда вернуться. К тому, кто ее примет и не будет осуждать.

Силия, сведя брови, вглядывалась в лицо Эйкена. Что бы он ни говорил до этого, но голос ее прозвучал неуверенно:

— Если она действительно тебе дорога, то просто выгони ее.

— Не могу. Люблю ее. И впервые в жизни чувствую, что это взаимно.

Медея вздрогнула и прикрыла глаза от возмущения. «Крысий Пес! Признался в любви мне через мать!» Девушка спустилась. Когда их с Эйкеном глаза встретились, мужчина показался Медее смущенным тем, что она его услышала. Она протянула Эйкену сумки.

— Подожди меня снаружи, — попросила она, отдавая вещи.

Приняв их, Пес кивнул Силии на прощание и ушел в холл. Дверь медленно закрывалась. Напряжение, висевшее в комнате, достигло максимума. Медея приблизилась к матери, сидящей за столом и обхватившей себя руками. Голос Силии дрожал, когда она заговорила:

— Милая, тебе девятнадцать. Это будет самая большая ошибка в твоей жизни.

Девушка присела на пол возле стула, взяв ладонь матери в свою.

— Не будет. Это не ошибка, — сказала Медея серьезно. И добавила: — И на днях мне исполнится двадцать.

Девушка, чтобы не расстраивать Силию еще сильнее, не сказала, что если бы не встреча с Псом, то ее бы уже давно убили или посадили. Глаза матери заблестели. Ее ладонь легла на щеку дочери, и Силия прошептала:

— А как же семья? Дети? Что тебя ждет с этим человеком? С чего вы вдруг решили жить вместе?

— Потому что нам хорошо, когда мы рядом. Разве люди не из-за этого вместе живут?

Силия закрыла лицо ладонями. Девушка поднялась. Осознание, что она виновата в переживаниях матери, навалилось тяжестью на ее плечи. Силия плакала.

Медея не знала, как ее успокоить. Она стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу. Видеть страдания матери было ужасно. Особенно потому, что их вызвали опасения за будущее непутевой дочери.

— Дея, люди не меняются. Он вернется к яду, а ты уже успеешь к нему привязаться, и прощаться с ним будет сложнее, — сквозь ладони протянула Силия.

Про яд та, судя по всему, знала от Велиора. Женщина всхлипнула и вытерла слезы с щек. Медея сощурилась на мать, которая быстро взяла себя в руки.

— Не меняются, — согласилась девушка. — Только вот Эйкен бо́льшую часть жизни был вполне успешным по меркам Паруса человеком. Он многое делал, чтобы пробиться наверх. И пару лет, пока он переживал потерю жены, наложили свой отпечаток на него, но не сделали другим человеком.

— Сделали его зависимым, — жестко вклинилась Силия.

Девушка недовольно скривилась. Спорить и доказывать что-то матери она не стала. Медея покинула квартиру, чувствуя спиной испепеляющий взгляд Силии. В холле Медею встретил хмурящийся мужчина. Он ходил с сумками туда-сюда, глядя себе под ноги.

Эйкен остановился, как только Медея приблизилась. Она уткнулась в его широкую грудь лбом и произнесла:

— Ты ужасен. Самое кошмарное признание в любви, которое можно было придумать.

Мужчина положил голову на ее макушку и долго молчал. Девушка, поняв, что не дождется сейчас от него никаких слов, отстранилась и двинулась на улицу. Двое прошли мимо окна квартиры. Силия проводила их пристальным взглядом.

Медея поежилась и ускорилась, подгоняя Эйкена, который нес ее вещи. По мере удаления от дома матери девушке становилось все лучше. Она переживала за мать, но понимала, что той нужно время, чтобы смириться. Площадь вокруг цитадели не была людной, но редкие прохожие косились на пару желтоглазого и красноглазой.

Медея держалась за локоть Эйкена и не собиралась его отпускать. Он хмурился, но не сопротивлялся. Девушка считала это успехом. Оказавшись в просторной светлой квартире, двое немного расслабились. Мужчине было привычно, что на него глазеют, но он не хотел, чтобы это касалось Медеи.

Однако она уже переживала подобную реакцию при возвращении с трущоб в первый сектор, поэтому сейчас ее это особо не беспокоило. А вот сведенные брови Эйкена вызывали волнение.

Они остановились у входа, не проходя вглубь зала. Медея положила ладонь ему на лоб, распрямляя морщинку.

— Хоть сделай вид, что рад моему заселению, — пробурчала девушка, разглаживая его лоб.

Мужчина опустил ее вещи на пол, освобождая руки. Те были нужны, чтобы схватить стоя́щую перед ним. Девушка заулыбалась, оказавшись в крепких объятиях. Ноги ее не касались пола.

— Я рад за себя, но не рад за тебя, — сообщил он, глядя ей в глаза.

— Тогда неси меня в спальню. Будешь делать все, чтобы радовать меня. — Медея указала ему на дальнюю дверь второго этажа.

Эйкен, наконец, улыбнулся и спросил:

— Разговаривать больше вообще не будем?

— Мы с тобой два года только и делали, что разговаривали, — возмутилась она весело. — А теперь, в спальню!

Девушка качнула ногами, призывая его двигаться. Он понес ее на второй этаж. Медея, глядя через его плечо на сумки, оставленные у двери, подумала, что придется возвращаться за вещами, потому что Пес про них благополучно забыл.

* * *

Работа тянулась медленно за однообразным изучением записей. Но на карте Внешнего города стала вырисовываться примерная картина сбыта яда — основные узлы сети. Вопрос был в том, какие из них связаны с фермами, а какие принадлежат мелким частникам.

Вечера двоих, недавно поселившихся вместе, проходили за рассказами их прошлого. Слушая истории Медеи про их с отцом дела на территории Внешнего города, Эйкен лишь округлял глаза. Самыми безобидными девушка уже делилась с Псом, когда они гуляли по пустыне, а новые вводили мужчину в ступор.

— Он повесил на тебя бомбу? — уточнил Эйкен, опиравшийся на край кухонного острова.

Медея, сидящая на стуле напротив, мотала руками.

— Не прям бомба. Так, небольшая бомбочка, — поправила она. — С большой я бы не пролезла в вентиляцию.

— Так и что вы делали в том доме? — уточнил мужчина, который уже пять минут назад должен был достать из