— Да, сука, да! — вскинул руки радостный Лок, словно только что выиграл самый крупный приз в жизни.

Прежде чем я успел что-то сказать, он бросился на меня и крепко обнял. В этот же момент и Торс, не желая отставать от брата, обхватил нас своими ручищами и сжал так, что я даже вздохнуть не мог. А через миг раздался хруст. Благо исходил не от меня…

— Опусти! Задавишь же, дурак! — сдавленно закричал Лок, изо всех сил пытаясь освободиться из медвежьих объятий брата.

Но громила будто не услышал его и сдавил нас ещё сильнее. И тут уже затрещали мои рёбра. Да хорош!

Высвободил эфир, и Торс немного зашатался, ослабляя хватку.

— Марк… — с искренней улыбкой на лице прошептал Лок, когда смог вдохнуть полной грудью. — Колар… Он немного ослаб, и я теперь могу проявить свою истинную магию. И Торс тоже.

Хорошо. Значит, не зря старался, ха-ха. Вот и пошла выполняться моя часть клятвы… Честно говоря, даже не думал, что это окажет воздействие на ограничивающую печать. Ну и отлично! Теперь Оркан и моя надстройка постепенно будут высасывать силы Коларов, освобождая братьев.

В дверь постучали. Я повернулся. Один из людей, которых мы недавно приняли в род, заглянул внутрь и вопросительно посмотрел на наш кружок. Мы одновременно сделали втроём шаг назад.

— Простите, господин Марк, — начал мужик в лёгком поклоне. — Там пришли несколько человек, и они просят аудиенции с главой рода Эфир.

— Во как… — широко улыбнулся Лок. — Ты слышал, Марк? Аудиенция!

Кивнул в ответ мужику:

— Скоро выйду.

Кого там принесло на этот раз? Надеюсь, это не Ирен… Никаких сил нет, чтобы заниматься тем, что она задумала.

Тяжело вздохнув, начал спускаться по лестнице, стараясь не показывать внутреннее раздражение. Но когда я увидел, кто стоит в дверях, раздражение сменилось удивлением и настороженностью.

На улице у открытой двери стояли двое — Виктория Лучистова и Юрен. Мужик выглядел так, будто его сбил грузовик, и не один раз. Свежие следы побоев покрывали его лицо и тело. Ещё и держался за бок, словно у него повреждены рёбра. Он стоял с вымученным выражением лица, еле удерживаясь на ногах.

Ещё больше меня поразил вид Виктории. Её обычно ухоженные волосы были взлохмачены и грязны, будто их использовали для мытья пола. Пиджак порван, часть блузки отсутствовала, а на брюках виднелись дыры. Кровь на руках, на лице несколько синяков. Кто-то её тоже знатно отделал… Папаша? За то, что Юрен не смог меня убить, а Вика выкупила его жизнь?

Я жестом пригласил их войти. Виктория, хромая, сделала несколько шагов вперёд и стала заваливаться. Ещё мгновение — и она бы рухнула на пол.

Я оказался быстрее Юрена и успел подхватить девушку, прежде чем она упала. В этот момент я заметил, как её глаза наполнились слезами, которые через миг заструились по её щекам.

— Прошу, Марк… Умоляю… Пожалуйста, — хриплым голосом пролепетала она и заревела навзрыд.

Я, крепко держа её в руках, вопросительно глянул на Юрена. Он выглядел подавленно и лишь опустил голову, словно стыдясь чего-то, что произошло или должно произойти.

— Э-э-э… — посмотрел вновь в заплаканные глаза Виктории. — Что нужно сделать?

Глава 24

Особняк Лучистовых.

Виктория Лучистова стояла у окна в своей комнате, погружённая в раздумья. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь полупрозрачные занавески, слегка освещали её лицо, но не могли прогнать мрачные мысли. Уже прошло несколько дней со дня битвы с сестрой, но чувство тяжести и внутренней опустошённости не покидало её.

В детстве всё было иначе. Виктория и Елизавета были очень дружны. Они играли вместе, делились секретами и даже спали, прижавшись друг к другу. Для Виктории Елизавета была не просто сестрой, а лучшей подругой, с которой она могла делиться всем, не боясь осуждения или предательства.

Но всё изменилось, когда их матери, Ольга и Катерина, начали конкурировать за внимание главы рода. Соперничество взрослых женщин постепенно перетекло в жизни их дочерей. Отец, наблюдая, как жёны стараются перещеголять друг друга, нашёл в этом своеобразное развлечение и решил, что такое же соперничество между дочерьми сделает их сильнее.

Так и началась битва сестёр. Если возникал какой-то конфликт, он должен был решаться сражением. С десяти лет Виктория и Елизавета начали мордовать друг друга под улюлюканье и смех родственников. То, что начиналось как дружеские спарринги, быстро превратилось в жестокое противостояние, и каждая битва отнимала всё больше и больше тепла из их отношений. А когда Юрен выбрал Викторию в качестве своей госпожи… Эта его поддержка стала последней каплей, дружба сестёр окончательно разрушилась. Елизавета чувствовала, что её предали, и она затаила обиду, взращивая ненависть в глубине души.

Годы шли, и отношения между сёстрами ухудшались. Каждый бой становился всё более ожесточённым, каждая ссора оставляла глубокие шрамы не только на телах, но и на сердцах девушек. Последняя битва, в которой Виктория одержала победу благодаря внезапно появившемуся потоку энергии, только усугубила ситуацию. Она никогда раньше не чувствовала такой мощи и совсем не понимала, откуда та взялась.

Константин был в бешенстве: сыновья лишились синхронизации, как и Елизавета. Бойцы, что были с ними, тоже потеряли свои силы. Юрен проиграл Марку и ушёл из рода, покинув особняк с гордо поднятой головой, хотя перед этим Константин избил его почти до смерти.

Виктория, глядя на своё отражение в зеркале, видела измученное лицо, в котором не было и следа той силы, что помогла ей победить. Глаза тусклые. В них не было огня. Отец приказал сёстрам сразиться снова, решив, что таким образом они смогут смыть позор с рода Лучистовых.

Сердце Виктории сжималось от мысли, что ей снова придётся сражаться с сестрой. Она никогда не хотела этого. Ей не нужна была эта сила, не нужна была эта ненависть. Всё, чего она хотела, — это вернуть ту сестру, подругу, с которой она могла бы делиться своими мыслями и переживаниями.

Через полчаса.

Виктория и Елизавета, одетые в тренировочные костюмы, стояли друг напротив друга в пустом зале. Единственным зрителем был их отец.

Лиза выглядела так, будто пришла сюда не просто победить, а убить. Её лицо было искажено злобным оскалом, а в глазах горел звериный огонь ненависти. Елизавета не собиралась щадить свою сестру.

Виктория с трудом сдерживала слёзы, глядя на свою сестру, которая так хотела её уничтожить. Она