Я сунула пальцы под ошейник, пытаясь ослабить нажим. Теодора не хотела такой судьбы для себя, но с легкостью предложила ее мне!

– Вот тогда, когда Горди вернулся из имения Келси, я и вспомнила все свои планы. Вы не представляете, Иветт, сколько всего можно организовать, если ты сидишь в приемной, имеешь доступ к ректорской печати и обладаешь фантазией! А через тебя постоянно проходят договора, программы, назначения, досье, письма, расписания…

Дырявое небо Сеймура! Я только сейчас, ступая мелкими шажочками, собирая мозаику по крупинкам, начала осознавать масштаб авантюры Теодоры Фиггинс.

Вспомнила, как отец удивлялся, что именно его пригласили главным хранителем в Лурдский серваторий. Были ведь и другие кандидаты… Да и куда делся предыдущий «владыка знаний» – одному Арху ведомо. Но папа согласился без капли сомнений.

Еще бы! В Лурд стекались все ценности, будто по мановению волшебной палочки. И свежее поступление книг о Тантале, и утраченная реликвия из Керракта. А на пышную церемонию Эстерель передал самых лучших вирсов…

Выходит, все мы были просто пешками в игре умной простачки из другого мира? Женщины, прячущей лицо за кипой бумаг и вызывающей лишь жалость своей беспомощностью?

– Вы не могли быть уверены, что план удастся! – в ужасе прошептала я, потирая горло. – Что папа примет приглашение, что я решусь поехать с ним, что я окажусь той, кем вы думаете… Что сирра Фервина возьмет на исследование яды, что Ахнет согласится на обмен…

Сейчас Фиггинс представлялась мне кем-то вроде огромного мохнатого паука. С раздутыми жабьими щеками, дурацкими светлыми кудряшками и мотком паутины в нахальных лапках.

– Не могла. Но у меня есть то, чего нет у других… Фантазия. Я импровизирую, Иветт, – хмыкнула секретарша, постукивая обкусанным ногтем по компасу. – Узнаю новое, меняюсь, подстраиваюсь… «Эволюционирую». Несмотря на преклонные годы, это дается мне удивительно легко.

– Нет, нет… – продолжала я мотать головой, захлебываясь от кошмарности чужого плана.

От его продуманности, от маленьких устрашающих деталей, которые придавали затее хавранки особенную изюминку.

– Витрину разбили вы, а я эти оковы лишь подняла, – Фиггинс кивнула на драгоценный ошейник, угнетающий искру. – Мы снимем их, когда придет время. Иногда джинны опасны даже для себя.

***

Шах-Грин. До чего ненавистное место!

Мне в нем не нравилось решительно все – от странных экспериментов по выведению несуществующих видов до издевательского «раскрытия потенциала» слабых магов. От курорта в горах, где охотятся на чудесных существ, до странной рощи, в которой исчезают дети, проваливаясь в порталы…

Вид на эти толстые ярмы как раз открывался из лаборатории, в которой ученые старательно (и болезненно) пробуждали мои несуществующие стихии. День за днем.

Деревья Шах-Грина давно сбросили листья, малиновым покровом те устилали землю. Поверх темно-розового слоя лежал белый – первый снег. Листья покрылись морозной корочкой и хрустели под подошвами. Это могло бы показаться красивым, если бы не дурные воспоминания и мое нынешнее плачевное положение.

Где-то там, на горном склоне, ректор Клэй заряжал магическое ружье и всматривался вдаль. А я ведь тоже в каком-то роде диковинная тварь, на которую охотится все Междумирье…

– Люблю лес. Мы с дочкой жили в похожей глуши, далеко от города, – Фиггинс присмотрелась к огонькам, бегающим по компасу, и указала вправо. – Туда.

– Почему «Медвежонок»? – я недоуменно сморщила лоб, пытаясь хоть на секунду забыть о чудо-ожерелье.

– Так муж меня называл. Тедди, Теодора, мишка, – она вздохнула и поправила ремешок на плече. – А на рождение ребенка подарил вот этого дурацкого медведя. То ли мне, то ли дочке… Потом, когда в семью пришло несчастье, он не вынес. Мы развелись. В горе сохранить брак труднее, чем в радости.

Вселенная мастерица плести искусное кружево судьбы. Ткать его из совпадений и случайностей, встреч и расставаний…

Погружаясь в историю Теодоры Фиггинс, я все отчетливее понимала: она и обо мне самой.

– У дочери вечно пропадали книги, она объясняла это какой-то магической чушью. Фантазерка! Без умолку болтала о волшебнице, что приходит из воздуха и забирает подарки, – прокряхтела секретарша Чейза. – Но однажды я проследила за лавкой в саду и все увидела лично.

– Портал? Проходимицу Веера?

– Все вместе, мисс Рэйвенс. Я стала наблюдать дальше. В последний свой «прилет» эта волшебница была в положении. Она увидела, что я слежу из кустов… и заговорила. Имела наглость попросить для своей дочери такую же игрушку, как у моей! – фыркнула Теодора. – Проходимица рассказала мне о других мирах, где есть магия, которая может все. Абсолютно все. И тогда я спросила: а есть ли у них лекарство для моей девочки? И могут ли они его дать в обмен на богатства мира?

Чем ближе мы подходили к порталу, тем ярче сиял огонек на компасе. И тем краснее становилось лицо хавранки.

– Та женщина назвалась Эмили Харт и пообещала, что постарается найти лекарство. И принесет его. Позже, – слова из миссис Фиггинс выходили желчными плевками. – Догадываетесь, мисс Рэйвенс, что было дальше?

– Она не принесла.

– Нет… Не принесла, – лицо Теодоры побагровело, что в голубом свете компаса выглядело особенно жутко. – Хаврана давала вам все: фантазию, литературу, мечты… А вы ничего не подарили ей в ответ! Как и прочие, Эмили Харт думала только о себе. О своих желаниях.

– Мама застряла в Тантале!

– А после?

– А после она отказалась от переходов, – я всплеснула руками. – Дала клятву… из-за меня…

– Что ж, у каждого свое сокрушающее горе, – пожала плечами Фиггинс. – Мы с ней виделись в серватории, миссис Харт меня даже не узнала. Понимаю, столько лет минуло… Я так беспокоилась, что из-за ее визита в Лурд провалится весь план, а она даже глаз не подняла: пересчитывала оборудование.

Это похоже на мать. Вся в работе, в миссии, отрешенная от эмоций и житейских проблем. Вечно воздвигает стену между сердцем и головой. Только чистый разум и стоящие перед ней задачи.

– Допускаю, что это был какой-то великий план Судьбы, однако я с ним в корне не согласна, – Теодора развела руками. – Вы можете думать, Иветт, что спасение могучей джинны с Танталы стоило жизней двух других девочек, но…

– Я так вовсе не считаю!

– А коли не считаете, значит, исправите все. Вернете на места.

Этого она ждет от меня? Исправления чужих ошибок? Но я лишь молодой, неопытный джинн, а не всемогущий бог. И то, что у меня получилось оживить Чейза – чистая случайность.

– Когда моей девочки… когда она… – Фиггинс с шумом вдохнула морозный шах-гринский воздух. – Я шагнула в портал скорее от горя, чем от любопытства. Последнее, на что рассчитывала – что выживу и получу метку. Врожденный дар у хавранки – это что-то странное, да?

– П-пожалуй… – ответила сбивчиво, озираясь по сторонам.

– Мне было трудно приспособиться к новому миру. Я слонялась