– Смотрит странно… – прошептала я Ольгеру. – А он в своём уме?

– Сложно сказать, – обронил Ольгер, подавляя улыбку. – Но не переживай, обряд он проведёт, никуда не денется.

Старейшина сделал несколько шагов вперёд и, вытянув смуглые костлявые руки из широких рукавов платья, положил ладони нам с Ольгером на макушки. И заговорил что-то непонятное, медленно и нараспев.

Я очень-очень надеялась, что чёрное вино действует, а старейшина просто на какой-нибудь древний язык перешёл, а дальше я смогу понять, о чём меня спросят.

Ольгер обещал короткую молитву, но мне показалось, что она длилась долго. Наконец, наступила тишина, а потом я вздрогнула и оглохла от длинной гортанной фразы, которую все присутствующие произнесли хором.

– Не бойся, – прошептал Ольгер. – Они подтверждают, что готовы стать свидетелями.

Старейшина убрал руки с наших голов и, патетически взмахнув ими, воскликнул:

– Если есть причина, по которой этот мужчина и эта женщина не могут стать мужем и женой, назовите мне её!

Наступила тишина. Все таращились на нас и молчали, сложив губы куриной гузкой.

Не дождавшись от почтенного общества возражений, старейшина с воодушевлением повернулся к нам, и тут по залу прокатился ропот. Перешёптываясь и переминаясь, собравшиеся один за другим поворачивались к широкой лестнице, ведущей с галереи.

По лестнице спускался мужчина в ослепительно белой рубахе с золотой оторочкой и широким золотым поясом и белых брюках. Он шёл не спеша, пружинистым размеренным шагом. Его отросшие каштановые волосы закрывали уши и слегка кучерявились, узкое скуластое лицо было спокойным, а осанка – будто кол проглотил. И уже только когда он ступил на ровный полированный гранит, я заметила, что он бос.

Шлёпая босыми ногами, он подошёл к нам.

– Делай, как я, – тихо сказал Ольгер и опустился на колено.

Я последовала его примеру.

Толпа зрителей тоже неровно зашевелилась, зароптала и просела, преклоняя колени.

– Властью, данной мне по праву рождения… – заговорил пришедший голосом Дайры. – … я останавливаю обряд. Он проводится в нарушение нашей традиции.

Я подняла голову и вгляделась. Вот уж точно, мужчине, чтобы перемениться до полной неузнаваемости, достаточно сбрить буйные усы и бороду и немного обкромсать патлы. А, ну да, иногда ещё и надеть штаны.

– Брат, ты забыл пригласить на свадьбу своего князя, – спокойно сказал Дайра.

– Я позавчера тебя полночи ловил!.. – еле слышно возмутился Ольгер, но Дайра нетерпеливо дёрнул рукой.

– Об этом после, – усмехнулся он и повернулся к старейшине. – Благодарю вас, уважаемый, что пытались меня подменить, но в этом не было нужды.

Старейшина поклонился и довольно проворно затесался в толпу собравшихся.

– Продолжай тогда сам! – буркнул Ольгер.

Дайра поморщился и отвернулся от нас, разглядывая гостей церемонии.

– Рад видеть вас всех! – заговорил он, повышая голос. – Поднимитесь, прошу вас.

Все зашелестели одеждами, вставая. Ольгер тоже подскочил, и я за ним.

– Сегодня, к вашему сожалению, продолжения зрелища не будет, – продолжил Дайра. – Мой брат не знал о моём возвращении и невольно нарушил должный порядок. Это не принесло бы счастья молодым. Поэтому обряд откладывается до… до подходящего момента и пристойного случая. Вы все будете приглашены.

– Дайра!.. – подал голос белый от ярости Ольгер. – Ты несёшь чушь!..

Дайра повернулся к нам и негромко, чтобы никто другой не услышал, произнёс:

– Ты хочешь, чтобы я назвал им реальную причину, по которой ты не можешь жениться? Я мог бы, но не стану, пока что. Ограничимся формальным поводом.

Ольгер молча опустил голову, видимо, чтобы не показать своего гнева и отчаяния. Он так старался сдержаться. Мне было жаль его, да и обидно за нас обоих… Я попыталась взять Ольгера за руку. Он грубо вырвал ладонь.

До собравшихся, наконец, дошло, что их попросили убраться вон. Люди сначала медленно, потом всё поспешнее потянулись в разные стороны на выход, и через пару минут в огромном зале никого не осталось.

Дайра внимательно осмотрелся вокруг и наверх, на галерею, тоже поглядел с недоверием.

– Кажется, все убрались, – сказал он. – Самое время как-то объясниться, Ольгер.

– Мне? Объясниться?! – холодно процедил Ольгер.

– Да, тебе, – подтвердил Дайра. – Мне, вообще-то, всё ясно. Но я бы всё-таки послушал. Хочу убедиться, что не ошибся.

Как тогда, в странной питерской квартире, братья стояли и молча смотрели друг другу в глаза. Со стороны так выглядело, будто бы спокойно стояли, но я чувствовала, что они готовы разорвать один другого на части.

– Мне не в чем объясняться. Это ты помешал мне, – произнёс, наконец, Ольгер. – И этим ты нарушил наш договор.

Дайра цокнул языком и покачал головой:

– Нет, брат. Мы пытались договориться, это да. Но ты не услышал то, что я сказал тебе в последний раз. Я просил тебя не причинять вреда этой девочке.