Они выезжают заранее, путь не особо долгий, но летом весьма загруженный. «Крыло справедливости» не рискует приехать с добычей в столичный союзный дом. Они обосновываются в поселении неподалеку, у границы местного Черного леса, прозванного «столичными угодьями». Здесь уже не просто Черный лес, а место для прогулок тех, кто к охотникам не относится, но иногда хочет прочувствовать, как это. Также сюда выбираются начинающие лекари и аптекари, учится распознавать следы животных малышня… От более густой чащи этот Черный лес давно огорожен и рвом, и искусственными насаждениями.

— Да, недооценили мы их, — присвистывает отец и правит повозку, пытаясь отыскать свободное место. К небольшому, тихому и обычно скучному поселению невозможно подъехать: вокруг толкутся охотники. Скромный союзный дом не в силах вместить всех. Так что приезжие соорудили помост чуть в стороне от центральной улицы, там, где пространство сможет вместить всех, кто желает поглазеть.

На помосте уже расставлены крупные объекты, высотой не меньше роста обычного мужчины. Сверху всё это прикрыто тканью, а детальнее разглядеть не получается: мешает оцепление из сторонников «Крыла справедливости». Кейра с Ланар остаются ждать результатов в гостинице. Ее здание расположено так, что видно часть приготовленной для представления площади. Тащить с собой дочь в толпу очень неразумно.

Непонятно, сколько уже охотников на площади, но явно больше, чем она видела когда-либо в одном месте. Пенси проталкивается чуть дальше, но они пришли не первыми, и охотники уже плотными рядами заняли места перед помостом. Старейшины еще не появились, а Тоннор уже выходит к толпе. Люди приветствуют его нестройным гулом. На самом деле это прорыв — обычному, как кажется, охотнику стараться пробиться в ряды Удачливых. И многие в толпе гордятся происходящим и желают стоящему на помосте человеку доказать свое право. Если бы всё было так просто, то Пенси даже в голову не пришло бы в чем-то обвинять Тоннора. Несмотря на их неприязнь, подкрепленную его действиями, он в некотором роде пример для других. В умении собрать вокруг себя людей и подогреть всеобщий интерес уж точно.

— Я начну, — неожиданно говорит Алар Тоннор, и пришедшие с удивлением оглядываются. Нет, старейшин так и нет. Пенси понимает, что так оно и было задумано: начать раньше, занять всё внимание, а потом оставить старейшин разбираться с недовольством толпы.

— Сегодня я открою вам ужасную тайну. Удачливые знают об этом и молчат, старейшины отворачиваются и предпочитают не замечать. Но мы скажем прямо: Черный лес всегда принадлежал чудовищам. Кто мы? — Тоннор бьет себя кулаком в грудь. — «Крыло справедливости» — это люди, которые потеряли близких из-за бездействия союза. Много кому известно, что почти всю мою команду уничтожили. Я скорблю по ним, но я ничего не мог сделать для них. Команда Джефа Жесткого, Рональда Ласси и даже Каравер — никто не смог противопоставить ничего этим ужасным существам. Ни опыт, ни удача, ни связи не помогли. Союз говорит мне молчать. Но мы имеем право знать, что нас убивает! И должны дать отпор — вот этому!

Он хватает ткань на ближайшей к нему таинственной добыче и срывает ее. В тот же момент остальное открывают помощники.

— Это то, что следит за нами из темноты Черных лесов. То, что убивать нас. То, что выйдет из леса и уничтожит нас. То уродство, которому мы должны дать отпор!

— Это что за?.. — отец ошарашено выдыхает и добавляет несколько бранных слов. Пенси полностью согласна с ним, но поскольку уже видела нечто подобное, молчит. Охотники вокруг тоже потрясены: одни заинтересованы, другие смотрят с отвращением, кто-то отворачивается, кто-то возмущен. Толпа шумит: она взбудоражена. То тут, то там раздаются выкрики. И не сказать, чего с них больше: то ли одобрения, то ли осуждения. Пенси закрывает глаза: Тоннор провернул всё с небывалой тщательностью. Он показал людям руинников.

— Предки, он с ума сошел? — отец, закаленный Черными лесами охотник, без жалости бьющий дивности, с трудом смотрит на то, что вынесено на помост.

— Я не могу, — шепчет Пенси и делает шаг вперед. Это действительно выше ее способности выдержать. Она чувствует необходимость сделать то, на что еще не решилась.

— Не смей! — хватает ее за руку отец. Он будто почувствовал что-то неладное. — Разберутся и без тебя. Старейшины уже на подходе. Этот Тоннор специально начал без них. Да и Тивара обещала…

— Папа, пожалуйста, — Пенси тяжело дышит. Она очень любит свою дочь и готова на всё ради нее. Или, как оказалось, всё-таки не на всё. Смотреть на распятые, разложенные, выставленные на потеху толпы мертвые тела руинников она не может. Предки! Жар-камни, сколько она их продала? Немало, достаточно, чтобы люди Тоннора купили их, вернулись в заброшенный город в Ледяном крае и принесли оттуда не миски с блестяшками, а отлично сохранившиеся во льду тела. Пенси судорожно выдыхает: она снова делает ошибки, каждое ее решение оборачивается недобрым, она снова где-то ошиблась. Смотреть вперед больно. Кроме трех тел, Тоннор представил еще и живого руинника. Но надолго ли он жив: прикрученный к клетке, он выглядит обычным измученным, окровавленным человеком, если бы не дейд. Многие охотники тоже отворачиваются, как только проходит удивление. Но многие продолжают жадно рассматривать то, на что не способны больше смотреть первые. Человеческая природа двоякая, а невинное любопытство граничит с более жуткими его формами. Но она должна это остановить.

— Он втопчет тебя в пыль! Я не хочу, чтобы ты пострадала, — отец крепко держит ее за руку. — Он знал, что делает, когда принес жутких чудовищ на потеху другим. Напуганные люди ему верят. Они разорвут тебя! Конечно, позже многие обдумают то, что сейчас происходит, и ужаснутся, но это будет потом. Старейшины еще смогут управлять этой толпой…

— Мы не можем смотреть на это… Какой я человек, чтобы наслаждаться этим? Кем я буду, если закрою глаза? — Пенси оборачивается к отцу. Как выразить то возмущение и ужас, что поднимается внутри нее? Но кажется, ей удается, пусть и не полностью.

— Иди, — насупливается отец. — А я пойду за тобой. И если он тронет тебя, я прострелю ему руки. Ноги. И если потребуется, голову.

— Пап! Не смей, — Пенси ошарашено поворачивается к нему. Никогда раньше она не видела Камила Белесого таким. — Тебя же исключат из союза! Тебя накажут…

— Ты моя дочь,