– Как неразумен ты, как неразумен, любовь моя, – прохрипела демонесса, выпрямившись и расправив плечи. – Всякий раз чуточку недальновиден. Всякий раз не доводишь затеянного до конца. Благодаря им, все еще обернется по-моему, нужно лишь подождать. Против сил, полученных мною от этих глупцов, тебе не выстоять, а значит, твое драгоценное стадо скоро станет моим! Да, столь обильная жертва в моих планах не значилась, но их утрата – пустяк в сравнении с тем, что я выиграла!

Не тратя слов понапрасну, Ульдиссиан ответил на это ударом, который должен был вмять Лилит в землю, однако демонесса, пусть и содрогнувшись всем телом, осталась стоять на ногах.

Отчего? Причина была известна обоим. Как ни хотелось бы, а заставить себя погубить Серентию, прибегнуть к единственному верному способу одолеть вселившуюся в ее тело тварь, Ульдиссиан не сумел. Это, в свою очередь, означало, что, невзирая на все изменения обстоятельств, в итоге победа останется за Лилит.

И Санктуарию грозит неминуемая погибель.

– Ах, бедный мой, бедный, – проворковала Лилит. – Как всегда, оказавшись на пороге победы, потерпел поражение! Ну, ничего, ничего. Вот станешь ты снова моим, и это тело еще доставит тебе кое-какие радости…

Вдруг что-то ударило по лезвию кинжала с такой силой, что демонесса, забывшись, не смогла удержать оружия. Окропив пол под ногами Лилит брызгами крови, отброшенный прочь кинжал вместе с тем, что его поразило, лязгнул о заднюю стену зала. Когда же то и другое упало на пол, Ульдиссиан разглядел рядом с кинжалом еще одну стрелу… все так же покрытую тонким слоем сырой земли.

– Серентия…

Донесшийся от порога голос оказался сиплым, скрежещущим точно наждак… однако настолько знакомым, что волосы на затылке встали торчком.

– Серентия, – вновь раздалось за спиной, на сей раз уже ближе. – Вернись… к нам… ко мне…

Невзирая на то, что Лилит по-прежнему на свободе, Ульдиссиану, хочешь не хочешь, пришлось обернуться к новоприбывшему – обернуться и поглядеть, сон это… или же новый кошмар наяву.

Да, это и вправду оказался Ахилий… вот только – мертвее мертвого.

Взгляд выцветших добела глаз чуть задержался на Ульдиссиане, точно охотник просто желал убедиться, что тот его узнает. В следующий миг Ахилий, готовя лук к новому выстрелу, двинулся дальше. Следом за ним тянулся шлейф слегка сыроватой земли – той самой, что покрывала его с головы до ног.

– Серентия, – повторил мертвый, причем пробитый кадык его заходил ходуном, как будто для разговора ему действительно необходимо набрать в грудь воздуха. – Ты меня… слышишь… ты… узнаешь меня…

– Здесь одна только Лилит, дражайший мой немощный Ахилий! – зарычала демонесса, как ни странно, все это время молчавшая. – Только я, и более никого! Порой любовь неразумно крепка, не так ли? – С этим Лилит распростерла в стороны руки. – А хочешь, охотник, я согрею тебя за нее?

– Избавь… избавь меня… от своих жалких… искусов, – отвечал Ахилий, поднимая лук и готовясь спустить тетиву. – Если… мне… не освободить ее так… освобожу иначе… именно этого… хотелось бы… ей самой…

– И, может статься, после того, как она тоже умрет, у тебя появится шанс снова завоевать ее сердце? Как жутко… и в то же время чудесно! – воскликнула Лилит, расправляя пошире плечи и подставляя под выстрел грудь. – Ну что ж, стреляй!

Однако Ахилий на ее удочку не попался.

– Всему… свое время… ведьма… для начала я… постараюсь… вернуть ее… к нам…

Видя, что все внимание Лилит поглощено ходячим мертвецом, Ульдиссиан приготовился к атаке, однако Ахилий отрицательно покачал головой.

– Нет… это дело… не для тебя…

Некая нотка в его хриплом голосе заставила Ульдиссиана послушаться и замереть, глядя, как охотник неспешно опускает лук.

– Серентия, – негромко пробормотал Ахилий. – Серентия… прошу тебя… пробудись…

Лилит застыла на месте. Ульдиссиану было подумалось, что она замышляет некую новую каверзу, но тут пальцы демонессы сомкнулись на ее горле, словно стремясь задушить владелицу.

Еще миг – и Лилит завопила. Вопль ее был так громок, исполнен такой нестерпимой муки, что поднимись все убитые с пола да встань рядом с мертвым Ахилием, сын Диомеда принял бы это как должное. Кричала Лилит без роздыху, и крик ее сотрясал стены здания.

И тут… и тут… над ее разинутым, обращенным к потолку ртом зашевелилось в воздухе нечто чудовищное. Поначалу Ульдиссиану показалось, будто изо рта Серентии рвется наружу целый выводок крохотных змей, но вскоре он разглядел: да это же пальцы… когтистые пальцы!

Лицо Серентии исказилось, сморщилось, рот распахнулся вширь вдвое, а после и втрое против величины головы. Ладони с когтистыми пальцами раздвигали челюсти девушки шире и шире… и только тут Ульдиссиану сделалось очевидно, что вопль испускает вовсе не она, а тварь, стремящаяся на волю.

Опасаясь за участь дочери торговца, Ульдиссиан двинулся было к ней, но лучник вновь удержал его.

– Не ме… не мешай… иначе не оставишь… Серентии… никаких надежд…

Будь на его месте кто-либо другой – пусть даже живой Ахилий, Ульдиссиан не послушался бы ни за что, но в эту минуту каким-то неведомым образом осознал: покойный товарищ понимает в подобных вещах куда больше него. Да, нервы звенели, как струны, однако сын Диомеда остановился, глядя, чем обернется дело дальше.

Над чудовищной пастью Серентии поднялся пучок длинных, алого цвета игл наподобие игл дикобраза. Иглы те потянулись к потолку… выше… выше…

Ужасающей силы рывок – и изо рта темноволосой девушки пробкой вылетела, взвилась в воздух демонесса Лилит.

Не прекращая вопить – только теперь уж, скорее, от ярости, чем от боли, – коварная соблазнительница в изумрудно-зеленой чешуе несколько раз облетела зал по кругу. Тем временем оставшаяся внизу Серентия, вновь сделавшаяся сама собой, угрожающе покачнулась.

– Глупцы! – взревела Лилит, внезапно остановившись в воздухе. – Безмозглые смертные ничтожества! По-вашему, это хоть что-нибудь значит? По-вашему, вы победили? – Залившись безумным хохотом, она ткнула когтистым пальцем в сторону Серентии. – Осторожнее, дорогие мои! Она же вот-вот упадет!

С этим демонесса стрелой взмыла вверх и исчезла, едва не врезавшись головой в потолок.

Мешкать, дабы проверить, не новая ли это хитрость, ни Ульдиссиан ни Ахилий не осмелились, так как, по крайней мере, насчет Серентии Лилит говорила чистую правду. Побледневшая почти как охотник, Серентия, негромко ахнув, рухнула навзничь.

Ульдиссиан приготовился пустить в ход свой дар и уберечь девушку от удара затылком о камень, однако Ахилий каким-то невероятным образом опередил его. Измазанные в земле руки лучника подхватили Серентию в считаных дюймах от неминуемой катастрофы, а после бережно, будто стеклянную, опустили ее на пол.

Серентия перевела дух… и открыла глаза. И первым делом устремила взгляд на спасителя, а тот, в свою очередь, оглянулся на Ульдиссиана, как будто ему вдруг захотелось оказаться сейчас где угодно, только не перед ней. Растерянный, лучник поспешно прижал ладонь к горлу в тщетной попытке спрятать от девушки жуткую рану.