Шрифт:
Закладка:
Допустим, и я взялся бы за перо. И что вышло бы из-под него? Какая-нибудь жалкая побрякушка, книжка-поденка. Нет уж, лучше ловить змей. Тут, как говорится, я в своей стихии.
Вот письмо из Сухуми.
«Дорогой Иван Иванович!
Какое-то время назад я прочитал в газете «Советская Абхазия» статью В. Буркова «30 тысяч поединков». Эта статья очень поразила меня. Дело в том, что на свете я больше всех живых существ ненавижу змею. Еще в молодости я уничтожал всех змей, когда мне удавалось это сделать. Я поражаюсь, что вы подвергаете себя смертельной опасности без особой необходимости. (Мне так кажется. А, может быть, и была необходимость). Я понимаю, конечно, что увлечения и страсть имеют большую силу, но в деле ловли змей это все же опасно.
Дорогой Иван!
Вы уже человек не молодой, а я старше вас. Скажите, разве нам не следует дорожить жизнью в таком возрасте? Разве вам не хочется видеть достижения науки и техники и отдыхать в старости спокойно? Дружба со змеями всегда опасна, несмотря на ваш большой опыт в этом деле. Вы не думайте, что я советую бросить ваше любимое занятие. Нет, и еще раз нет! Просто в мою душу закралось какое-то беспокойство о вас.
Если вам не трудно, прошу ответить на следующие вопросы:
Как реагирует ваша семья на проживание в доме со змеями?
Еще долго ли вы думаете продолжать ловить змей?
Из ваших увлечений я выбираю только ловлю рыбы. Я думаю, нам не будет скучно посидеть рядом и ловить рыбу день и ночь. Это куда лучше, чем подвергать себя опасности ловить змей.
Вот и все. Прилагаю при этом вырезку из газеты со статьей Буркова, которая заставила меня написать это письмо».
К сожалению, не все письма были такими безоблачно-веселыми.
Узнав из заметки В. Буркова о целебных свойствах змеиного яда, один житель Кустаная обратился ко мне с просьбой выслать ему «кусочек яда, чтобы полечить свою старуху от гипертонии». Ни много, ни мало — кусочек яда! А ведь таким «кусочком» можно отправить к прадедам по меньшей мере сотню людей.
Грустно было читать это письмо. Грустно от сознания своего бессилия помочь человеку в его несчастье.
И в заключение еще одно письмо — из Риги.
«Вам пишут Савичев Евгений и мой друг Улдис Калнинь. Мне от роду 23 года, ему 25 лет.
Теперь, когда мы представились, разрешите объяснить, почему мы вас беспокоим. Дело в том, что как-то в газете «Советская Латвия» мы прочли статью о вашей работе со змеями. Мы очень большие любители природы, животных, птиц и даже пресмыкающихся. Вообще, у нас с Улдисом одинаковые взгляды на жизнь и стремления. Поэтому я расскажу немного о себе одном.
Я с малых лет мечтал стать зоологом… Но… по иронии судьбы оказался (как и мой друг) всего лишь в заключении. Не подумайте, пожалуйста, что мы действительно закоренелые преступники. Просто — нелепая случайность. Оба очень жалеем о случившемся, но увы! Как говорится, после драки кулаками не машут.
Конец нашей мере наказания наступит в первых числах июля месяца. Оба мы не женаты, ничем не связаны и тогда можем податься на-все четыре стороны. Посылая вам это письмо, мы просим ответить на некоторые интересующие нас вопросы. Есть ли вообще такая работа, чтобы ловить змей и получать за это зарплату? Или это дело просто любительское? Существуют ли зоологические экспедиции, куда бы требовались рабочие? По освобождении мы твердо решили посвятить себя подобного рода работе.
Здесь, у нас в Латвии, водятся из пресмыкающихся только ужи и гадюки… Не только их ловлей, но и вообще ими никто не интересуется.
А нам хотелось бы быть ловцами. Но куда мы ни обращались, у кого ни спрашивали — никто нам ничего толком не ответил.
Может, вы нам поможете?»
Своевременно откликнуться на это письмо я не смог. Даже не припомню, как собственно, это вышло. Вероятнее всего потому, что был где-нибудь в отъезде, в экспедиции.
И вспомнил я о письме рижан лишь однажды, когда ко мне на работу явился молодой, очень симпатичный, очень высокий светловолосый парень.
— Меня зовут Улдис Калнинь, — смущенно улыбаясь, сказал парень. — Мы писали вам с моим другом, но ответа так и не дождались. И вот я приехал сам. На разведку.
Парню надо было как-то помочь. Но как? В Ашхабаде я устроить его не мог. Тогда я сел и написал рекомендательное письмо в Ташкент, к профессору Лобанову, в котором просил помочь Улдису устроиться в отряд по отлову змей.
Как сложилась дальнейшая судьба Улдиса и его друга, я не знаю.
ДИКИЕ УТКИ
Незаметно подкралась старость. Стало пошаливать сердце. И судьба забросила меня в подмосковный санаторий «Переделкино».
На следующий день по приезде меня вызвала врач, молодая миловидная женщина в пышной укладке золотистых волос. Послушав сердце, вынесла такой приговор:
— Болезнь у вас самая обычная, ишемия.
— Да, — печально согласился я, — ишемия. Но теперь-то, я надеюсь, вы вылечите меня?
Врач ласково улыбнулась и посмотрела на меня, как на ребенка, который сказал невероятную глупость.
— Кто вам сказал, что мы излечиваем здесь болезни сердца?
— Но ведь — это кардиологический санаторий?! — ответил я вопросом на вопрос.
— Все верно, — все также приветливо улыбаясь, согласилась врач. — Но болезнь сердца мы здесь не лечим. В крайнем случае, могу назначить вам уколы. Однако вам и так их сделали изрядно. Лучше повремените.
— Итак, значит, никакого лечения? — не унимался я, все еще не веря врачу.
— Никакого! — решительно заявила она.
— Значит, я ехал сюда напрасно?
— Ну, нет. Это не совсем так! — возразила добрая блондинка, вынимая из футляра аппарат, чтобы измерить у меня давление. Измерила. Уложила его обратно в футляр и сказала:
— У нас прекрасный парк. Целебный воздух. Вот это и будет для вас единственным и главным лечением. Больше гуляйте в лесу, на воздухе, и вам — я уверена — будет легче. Вот увидите…
Совет врача мне понравился, однако настроение все еще было подавленным. Это не ускользнуло от внимания доктора и она, чтобы как-то ободрить меня, произнесла:
— Не печальтесь, голубчик. Вашего сердца хватит еще лет на сорок. Главное — воздух. Будьте почаще на природе.
Целыми днями, исключая время на еду и отдых, бродил
