Шрифт:
Закладка:
Смотря в том же направлении, предлагаю:
— Может, на балкон выйдем?
— Говори здесь — этот уже остывает… Должно быть, разрыв сердца случился — после того, как ты из спальни — где покойник, вышел.
«Ага… Вали теперь всё на меня!».
— Ты уверен?
Он, со знанием дела:
— Что я — свежих покойников мало видал?
Приглядываюсь:
— Вроде точно — зажмурился товарищ Отто… Так сказать — погиб на боевом посту.
— Да пидорас он, а не товарищ! Был всегда пидарасом — пидарасом и подох.
Изрядно покоробило такое отношение к смерти — пусть даже и пидараста, но всё же человека:
— Давид! Про мёртвых только хорошее или ничего.
— А что хорошего можно про него сказать?
— Ну… Может, он пролетарского происхождения?
Возмущённо:
— Ты, что? Издеваешься?
— Нет. А что — похоже?
Ну да ладно, это их — чекистов-нелегалов «тусовка» и, мне туда со своим «уставом» — лезть не след.
Давид Лейман становится несколько назойлив:
— Так что там с нашими деньгами?
Приятно удивляюсь, захлопав ресницами:
— Эти деньги уже стали «нашими»? Нашими с тобой, Давид⁈
Резко:
— Даже не думай! Эти деньги принадлежат…
Глядя на забегавшие карие семитские глазки, я разочаровано:
— Понятно… Эти деньги того — кого надо, деньги.
— Совершенно верно. Так, где они?
— Не знаю, как там у вас — евреев, а у русских — неприличного говорить о деньгах при покойнике. Выйдем на балкон или отнеси его в спальню.
Лейман предпочёл второе, как оказалось позже — у этого верзилы-отморозка был страх высоты. Когда он как пушинку вскинул то, что когда-то — буквально десять минут назад, было Андре Айвеном на плечи, появилась новая идея:
— Постой-ка минутку, Давид…
— Что ещё?
— Нужно подготовить «место происшествия» для полиции. Чтоб направить расследование на ложный путь.
— … ???
— Ты развяжи его как можно быстрей — пока не закоченел и, сняв люстру — на какой-нибудь верёвке подвесь труп за шею к потолку в спальне. О, кей?
— Зачем?
— Типа, повздорив с любовником, наш резидент свернул ему шею, а сам повесился… Смекаешь?
— А сломанные пальцы?
Пожав плечами:
— Всякое средь этой публики бывает… «Садо-мазо», например, или ещё какие половые совращения. Но в таких случаях — следователи в первую очередь обращают внимание на задницу, что даст нам время свалить куда подальше…
Восхищённо цокнув языком:
— Ну, голова… Однако, «шито белыми нитками».
— Согласен, но возможно — пару суток нам с тобой удастся выиграть.
Подобрав с пола невесть как оказавшийся там носовой платок, аккуратно — хотя и не без брезгливости, я поднял «самотык» и положил его в коробку со шляпами.
Давид, пуча гляделки:
— А зачем эту «штуку» туда?
— Ещё не знаю для чего, но чую — пригодится. Не нам с тобой, так товарищу Ягоде. Слышал — любит он всякие буржуйские диковинки.
Недоумённо пожав плечами, типа — «тебе видней», Лейман движением плеч подкинув поудобней, понёс труп экс-резидента в спальню.
* * *
Когда Лейман вернулся, я встретил его сидящим в кресле и вопросом:
— Интересно, каким образом тебе удалось уйти из берлинских застенков? Ты часом — не ученик Гудини?
Тот, несколько бахвалясь:
— Гудини — просто мелкий поц! Толпа немцев-антисемитов бросилась громить полицейский участок чтоб линчевать меня. Под шумок я придушил полицейского и сбежал. Ну а там товарищи помогли уехать в Париж.
Тоже, устроившись поудобней напротив меня в кресле, перевёл стрелки на более интересующую его тему:
— Так, где деньги?
Глаза в глаза, отвечаю без запинки, как на духу:
— У некого товарища Рейха. Якова Самуиловича Рейха. Знаешь такого? Он же — «товарищ Томас» или «Джеймс».
Тот, аж подскочил:
— Что ты брешешь⁈
Я, абсолютно спокойно и, бровью не моргнув:
— Собака брешет! А я, «за что купил — за то продаю». И сам подумай — откуда бы я тогда, вообще узнал это имя? В захолустной дыре под названием «Ульяновск», откуда я к вам с Ягодкой приехал — такие имена, ещё реже птичьего молока встречаются.
Встав, подошёл к коробке со скальпами и, стараясь не касаться резинового члена — двумя пальцами за длинные волосы вытащил один из них:
— Вот этот сказал (извини, не запомнил — как звали-величали), что товарищ Томас взяв деньги обещал перевести их на счета в швейцарский банк.
С печально-траурным оттенком в голосе:
— Его звали Иосиф Гури… А, другие что говорили?
Пожав плечами:
— А «других» — не было времени и условий «интенсивно» допрашивать. Чай, не у нас где-нибудь… Хм, гкхм… В вполне определённом «подвале» на Лубянке. Всё приходилось делать впопыхах, да на скорую руку!
В местных газетах, действительно: сообщалось лишь об одном трупе — имеющего следы зверских пыток. Остальные жертвы, видать и без применения методов интенсивного «потрошения» «кололись» специалистам из бывшей белогвардейской контрразведки и, были всего лишь «не больно» убиты и оскальпированы.
Посыпалось множество вопросов «на засыпку», на одни из которых — я уверенно отвечал, на другие — не менее уверенно, но язвительно, обещал:
— Извини, в другой раз буду всё протоколировать!
В общем — пролезло.
* * *
Лейман, глубоко задумался:
— Похоже на правду. Товарищ Томас, представитель Коминтерна в Германии — жулик ещё тот! Бывший представитель. После комиссии Крестинского — обнаружившую крупную недостачу средств, был отозван в Москву…
В душе, несколько охреневаю:
Это пятьдесят лямов марок — «крупная недостача»⁈
Да это больше, чем двести тысяч рублей николаевскими червонцами — более ста килограмм чистого золота.
Это — хищение у государства в особо крупных размерах, за которое — надо не просто расстреливать…
На кол голой жоппой сажать!
— … Последнее что я про него слышал — он ищет работу.
В моём «позлезнинии», про товарища Томаса или иначе — Якова Самуиловича Рейха, сказано: «пропал за границей».
Так, оказывается — он напоследок успел в Москве побывать!
Не иначе, как в ожидании следующего «транша». А когда не обломилось — решил «пропасть».
Прищуриваюсь и многозначительно:
— Или, ищет способ свалить из Москвы «за бугор»?
Лейман внимательно посмотрел на меня и в глазах его вспыхнуло озарение:
— «Свалить» он может только в Германию, конкретно в Берлин — там у него имеются конспиративные квартиры и нужные связи. И я знаю — через кого, нам его можно там найти.
Он сказал «нам»…
Ликование
