имя в числе прочих висело даже на доске почета. Но я очень боялась, что учителя узнают, что я верующая, и меня будут на линейке перед всеми «позорить». Однажды завуч вызвала меня в кабинет и сказала, что ей известно, что я с мамой, бабушкой и дедушкой хожу в церковь. Но тут боязнь вдруг куда-то ушла, и я даже с радостью подтвердила, что хожу в храм, на что завуч заметила: «Как низко ты пала!» Это мое первое своего рода «исповедничество за веру».

А уже во взрослой жизни я по характеру и собственному мировоззрению не следовала за настроениями тогдашней молодежи. И хотя сверстницы не знали о моей вере, но звали «штундой». В нашей семье отличался и сам уклад жизни: я не красилась, ходила с косой, не посещала дискотеки, не участвовала в абсолютно пустых комсомольских собраниях.

Ангела Хранителя просила меня разбудить

А когда я работала в три смены и училась в вечернем институте, очень уставала, не высыпалась, ужасно хотелось спать. И однажды легла поспать на двадцать минут, не было сил вообще, даже будильник не завела, а лишь Ангела Хранителя попросила разбудить. И, о чудо! Ровно через двадцать минут слышу мамин голос: «Ира, Ира, вставай!» Я тотчас проснулась и так хорошо выспалась, как не высыпалась и за сутки.

Я зачитывалась книжкой про Ангела Хранителя

В детстве я зачитывалась книжкой про Ангела Хранителя и поэтому очень почитала его и усердно ему молилась. И однажды в двенадцать ночи я читала акафист Ангелу Хранителю в той комнате, где мама отдыхала после работы. Во время молитвы мама проснулась и рассказала, что ей приснилось, будто я иду вместе с красивым и высоким молодым человеком за руку, причем волосы у него были белые.

Каким-то чудом мальчик очутился дома

А мой супруг рассказывал следующий случай. В детстве, перед Вербным воскресеньем, они с ребятами ходили через речку в лес, чтобы наломать вербы. Как-то он пошел один, а лед был подтаявший, хрупкий, и он провалился под лед. Рассказывал, что кричал, звал на помощь, но никого рядом не было, лишь вдалеке женщина полоскала белье и слышать его криков не могла. Он все пытался выплыть, но безуспешно и через какое-то время потерял сознание.

А после каким-то чудом он очутился на кровати у себя дома. Спросил маму, как он здесь оказался, и услышал в ответ: «Наверное, тебя кто-то принес». Но если бы его действительно кто-то и принес, то вся деревня об этом бы говорила. Но никто ничего не видел, и, вероятно, это было явление чудесного Промысла Божия.

Духовную литературу переписывали вручную

Акафисты моя мама переписывала вручную, брала их у местных монахинь (у нас был разрушенный монастырь). Все свое свободное время мама переписывала акафисты – за всю жизнь переписала их огромное количество. А вот Евангелие нам подарили. Молитвослов нам достался от местного священника. В церковных же лавках продавались лишь маленькие свечечки.

Духовную литературу читали переписанную вручную. Переписывали с большим количеством ошибок, очень непонятным почерком, причем каждый переписчик по-своему понимал важность написанного и подчеркивал самое, по его мнению, важное или писал печатными буквами. Так я прочла про «стояние Зои», о чуде воскрешения Клавдии Устюжаниной и «Мытарства блаженной Феодоры». Из-за того, что книги были переписаны от руки, читать было очень трудно, порой вообще не хотелось, иногда даже не понимала, что написано, все казалось об одном и том же. Но все же интерес к духовному чтению был.

Гонения на верующих

Это, во-первых, закрытие Киево-Печерской лавры. Все люди очень скорбели об этом. Даже охране монастыря, как рассказывают, было видение, что приходили к стенам монастыря монахи и пели, в результате чего многие милиционеры отказались от дежурства под стенами обители.

При закрытии церквей даже самого любимого народом священника (он был как современный Златоуст!) оклеветали и выслали из города за его ревность к делу проповеди Евангелия и добродетельной жизни.

Женский Тихвинский монастырь, находившийся в нашем городе, взорвали, а монахинь перед этим разогнали. Это было во времена Хрущева. А когда прислали нового священника, отца Георгия (он до сих пор служит, ему уже около девяноста лет), народ его тоже полюбил за хорошие, глубокомысленные проповеди и пастырскую заботу.

Очень много было слежки за клириками, их переставляли с места на место, особенно истинных пастырей, ревностных. Видимо, многие боялись гонений со стороны властей. Однако я как-то сподобилась взять благословение у отца Серафима (Тяпочкина), но окормляться у него не получалось – он был очень загружен, да и власти повсюду преграды строили.

Молодым людям, особенно со светским образованием, не давали поступать в семинарии, постригаться в монашество. Например, старец Иона (Игнатенко), желая поступить в братию Одесской обители, десять лет жил в туалете! Власть не давала ему возможности вступить в братию и прописаться в монастыре. Но он на протяжении всех этих лет выполнял все послушания вместе с остальными монахами и в конце концов стал великим духовным наставником множества верующих.

Они отдали жизни за свой народ

Мой родной дядя был комендантом Брестской крепости, которая первая приняла на себя натиск немецких захватчиков и геройскими усилиями сдерживала их несколько месяцев. Фамилия дяди Кижеватов, он был настоящим героем и патриотом своей Родины. Про защитников крепости написано несколько трудов, самый известный из них – повесть Виталия Рубцова «Одиннадцатая твердость». Очень рекомендую почитать нынешнему поколению, чтобы научились любить Родину.

Дяде немцы предлагали огромные деньги за измену, чтобы он сдал крепость, ведь, не взяв ее, фашисты не могли двигаться дальше, она задерживала всё их наступление, давая возможность подготовиться к обороне остальным крепостям и подразделениям.

Форпост был обречен, это понимали все, от командира до солдата, но они решили отдать жизни за свой народ. И ведь что удивительно: это поступок «красных командиров», советских солдат, не получивших религиозного воспитания, не ходивших в церковь и не имевших возможности читать духовную литературу.

Под конец, когда боеприпасы у защитников были на исходе, они договорились с немцами, чтобы те дали возможность выпустить из крепости женщин и детей, в числе которых была и семья командира. Немцы согласились, но руками полицаев расстреляли всю семью командира с остальными.

Раненые были спасены

Хочется еще рассказать о моем отце, тоже прошедшем всю войну, причем начинал он рядовым солдатом, а дослужился до капитана. Он был механиком и служил на фронте