Шрифт:
Закладка:
— Да, но не была уверена в успехе, и мне пришлось проверить его на лесничем. Этот вечно пьяный грубиян мне надоел. И его съели, — она улыбнулась, а потом снова помрачнела: — Но зверь никак не мог добраться до барона, и мне пришлось действовать иначе. Я подсыпала ему в вино порошок, который сводит с ума. Не так уж это и жестоко, потому что этот яд не убивает сразу и к тому же веселит, но… Он выпил слишком много и, отравившись, отказался пить это вино впредь. Мне оставалось лишь надеяться на чудовище.
— А его убили, — сочувственно кивнул кумихо.
— Да, и теперь мне нужно будет придумать что-то ещё. Я пока в нерешительности. Как мне его извести?
— Ты просишь у меня совета?
— А ты можешь его дать?
— Не бесплатно, — кумихо улыбнулся. — Что ты дашь мне взамен?
— А чего ты хочешь?
— Отдай мне печень твоего мужа.
— Забирай, — она равнодушно пожала плечами. — Этот жалкий дурак мне надоел. Я встречалась с Аделардом у него под носом, а он ничего не замечал. Он даже не заметил, что Стефан — вылитый Аделард, и до сих пор считает его своим сыном. Скоро он будет мне лишь помехой. Пока он жив, я не могу выйти замуж за моего любимого. Так что ты мне посоветуешь?
— Плата вперёд, — проговорил кумихо. — Потом придёшь сюда снова, и я подскажу тебе верный способ. А теперь иди, тебя ждут.
— Кто? — насторожилась она.
— Увидишь.
Женевьева нерешительно обернулась и увидела, что никакой огненной стены позади уже нет. Она двинулась туда, и демон больше не удерживал её. Спускаясь по лестнице, она вдруг заметила внизу свет, а потом увидела в нижнем зале несколько факелов и людей, которые держали их в руках. На нижних ступенях, опираясь спиной о стену, стоял граф де Лорм. Рядом с ним, стиснув от ярости кулаки, застыл Теодор Шарбо, а ниже она увидела бледного от обиды и ярости де Невиля, который побелевшими пальцами сжимал свою трость. Другими были рыцари, которых привёз с собой граф, и они её не интересовали. Какое-то время она в замешательстве смотрела на мужа, а потом сзади раздался спокойный голос:
— Вы всё слышали?
На верхней площадке появился Хуан в своём голубом камзоле и, задумчиво взглянув на стоявших внизу людей, присел на верхнюю ступеньку.
— Спасибо, друг мой. Мы слышали достаточно, — кивнул Марк и посмотрел на управляющего.
— Женевьева! — воскликнул тот с болью. — Что ты натворила?
— А что? — она вдруг рассмеялась. — Какое это теперь имеет значение? Какое у тебя есть право вообще говорить со мной? Тебе осталось жить совсем немного, потому что ты нам мешаешь! Скажи ему, Аделард! — она сбежала вниз по лестнице и, проскочив мимо неподвижного Марка, подлетела к Теодору. — Скажи ему! Теперь ты можешь всё сказать! И ему, и этому самозванцу! Призови своего отца! Он будет рад узнать, что его старший сын, его гордость и надежда жив!
— Не прикасайтесь ко мне! — процедил Теодор, брезгливо отшатнувшись.
— Аделард? — изумилась она. — Почему ты так со мной? Почему ты не хочешь признать меня? Ты же признал Стефана, а я его мать! Мы же так много говорили с тобой об этом, мы мечтали, как снова будем жить здесь вдвоём, какой роскошный двор мы создадим! Тебе ничего не нужно будет делать! Ты вернёшься ко двору, а я сделаю всё сама! Здесь снова будут греметь пиры, турниры и охоты, о которых заговорит всё королевство! Я буду блистать на королевских балах в платье из серебряной парчи, которое затмит наряды королевы, и все будут превозносить тебя!
— Она безумна, — проворчал Теодор и, разжав кулаки, направился к выходу из башни.
— Господа, — Марк взглянул на своих рыцарей, — возьмите эту женщину и отведите её в темницу. Я позже решу, что с ней делать.
— Не трогайте меня! — взвизгнула она, увидев, что к ней направляются решительно настроенные мужчины. — Я хозяйка здесь! Я графиня де Лорм! Вы должны служить мне!
Они попытались схватить её, но она вырвалась и бросилась вверх по лестнице. Джин Хо, сидевший на ступенях, хмуро смотрел на неё, а когда она была совсем рядом, резко поднялся и коснулся указательным пальцем её лба. Она замерла и в следующий момент завалилась набок. Он поддержал её и передал поднявшимся следом рыцарям.
— Я приношу свои извинения, ваше сиятельство, — склонил седеющую голову де Невиль. — Я понимаю, что у вас есть основания не доверять мне…
— Вы были верны моему дяде, и я верю вам, — тихо проговорил Марк и, оторвавшись от стены, спустился вниз. — Позаботьтесь обо всём. Она должна дожить до суда. Перед тем, как вынести приговор, я выслушаю ваше мнение.
И более не оборачиваясь, он отправился вслед за Теодором.
Ночью Марка мучили кошмары. Он видел то страшную ведьму, рассыпающую жёлтые хризантемы, то бледных девиц, которые с унылым пением водили вокруг него хороводы, то Джин Хо, сидевшего на буфете и доедавшего чью-то руку. Он был рад проснуться, но утро не порадовало его светом. За окном было темно, и когда он пошевелился, на его плече что-то сонно пробормотала Мадлен.
Он поднялся и подошёл к окну, глядя на тонущие в синем сумраке горы. Ему было не по себе. Пусть им удалось поймать и запереть ведьму, чудовище, призванное ею, было убито, но у него на душе всё равно было тяжело. Он попытался понять, почему, и вспомнил обо всё ещё не очнувшейся Орианне, полупустом замке на вершине горы и множестве маленьких посёлков, разбросанных по его графству, среди которых не было ни одного города. Может, в этих дремучих лесах и суровых горах и были упрятаны горы серебра, но сколько сил и времени ему придётся потратить на то, чтоб снова оживить этот край? Должен ли он это делать, если настоящая его жизнь в Сен-Марко, где ему всё близко и понятно, где его знают и любят с детства? Ну, есть конечно и те, кто ненавидит, но, хотя бы там он — как рыба в воде, а здесь… Это даже не Лианкур.
Потом он вспомнил рудокопов, тех немногих, кого ему уже довелось увидеть, и снова перед его глазами возникли их тёмные, полные восхищения и надежды лица. Нельзя просто пользоваться плодами их рук, ничего не давая взамен. Может, люди его круга и сочли бы это обычным делом, но он, слишком хорошо знавший, что такое бедность, и часто
