Я проехал чуть вверх и затормозил перед воротами фабрики. Здесь стояли еще две машины: относительно новый черный «лендровер» и красный «ауди» чуть постарше — устаревший пожиратель бензина. Я припарковал автомобиль Эсы за ними и вышел. В просветах между небольшими, но плотными серыми тучами порой проглядывало солнце, озаряя землю, но тут же скрывалось, и снова наступала темнота. Именно сейчас тучи расступились, как будто кто-то наверху включил фотоаппарат со вспышкой. В окружающем пейзаже яснее выступили березы, уже потерявшие половину листьев; оставшиеся пожелтели, высохли и сморщились. На светло-сером гравии виднелись следы недавнего дождя; кое-где вода собралась в лужи. Здание явно нуждалось в ремонте и свежей покраске.

Наверху короткого лестничного пролета открылась дверь, и из нее показалась знакомая фигура. Я сомневался, что на этот раз он будет демонстрировать свои пекарские таланты. Здоровяк был в зеленой охотничьей куртке, походных штанах и туристских ботинках. Судя по цвету и выражению его лица, он был готов убить лося, причем голыми руками. Он ждал меня на лестничной площадке, держа дверь открытой. Я поднялся, и мы вошли в главный фабричный цех.

Здесь высились похожие на гигантские кастрюли большие стальные цилиндры, емкости поменьше и змеились металлические трубы. Через все помещение тянулась, уходя в стену, конвейерная лента. По сторонам располагалось множество рабочих станций, оборудованных датчиками и измерительными приборами. Сталь, алюминий, резина, пластик. В воздухе пахло химикатами и совсем чуть-чуть — ягодами. Название на вывеске вызвало правильные ассоциации: это место в Южной Финляндии, где производят варенье и что-то делают с ягодами. Слышался звук работающего механизма — громкий низкий гул.

Я оглянулся. Здоровяк указал мне вперед. Я двинулся к центру цеха. Здоровяк молча следовал за мной, из чего я вывел, что иду в правильном направлении. Гул усилился.

— У нас проблема, — сказал он.

— Какого рода?

Я наконец увидел машину, издававшую шум. И кое-что еще. Машина напоминала соковыжималку — многие каждое утро пользуются такими дома — только огромную. Вместо апельсина в машину был головой вниз засунут человек.

— Вы вернулись! — сказал человек изнутри машины. Его голос доносился как будто со дна колодца. — Хорошо. Как я уже говорил, сложности последнего квартала — временные. Как только начнется сезон брусники и морошки, мы возобновим производство джема. У меня есть немецкий покупатель для черники. Он приезжает на следующей неделе. Мы с вами вместе обеспечим Германию джемом…

Он говорил так быстро, а эхо было таким сильным, что разобрать его было трудно.

— Вот такого рода проблема, — объяснил Здоровяк, указывая на человека внутри соковыжималки.

Я ответил, что не совсем его понимаю.

— Ситуация довольно близко напоминает твою. Эта фабрика — перевалочный пункт для денег. Во всяком случае так планировалось. Этот парень взял у меня деньги, но в дело их не вложил. Просто потратил. А когда я послал одного из своих фрилансеров, чтобы вернуть деньги, этот парень сделал из него отбивную.

— Это недоразумение! — раздался голос из соковыжималки. — Джем — это бизнес будущего. Главное — создать клиентскую базу…

— Помимо всего прочего, — продолжал Здоровяк, — мне пришлось уволить некоторых из своих сотрудников, как ты знаешь.

Он посмотрел на меня таким взглядом, что мне сразу стало ясно: он в курсе произошедшего на стройке.

Я промолчал.

— Но и это еще не все. Мне нужны деньги. Прямо сейчас.

Я не собирался говорить ему, что не понимаю, о чем он — тем более, что прекрасно понимал значение каждого слова.

— Вот почему ты здесь, — сказал он и сделал несколько шагов в сторону. Своей затянутой в перчатку рукой он повернул какую-то ручку, и гул соковыжималки стал громче. Затем он вернулся и стал передо мной.

— Я не понимаю, как…

— У тебя есть деньги, — сказал он, глядя мне в глаза.

Ледяной поток проник мне во внутренности, как будто кто-то открыл у меня в животе дверцу морозильника.

— Вообще-то банк…

— Не работает, — сказал Здоровяк.

Зато соковыжималка работала как миленькая. Я слышал ее гудение, хотя одновременно у меня возникло ощущение, что мир вокруг меня замер. Как минимум, на несколько секунд. Я молчал.

— Никто не возвращает мне мои деньги, — сказал он. Я узнал в его голосе те же интонации, которые звучали, когда у себя в доме он держал меня на мушке пистолета и заставлял поедать булочки с корицей. Интонации были нейтральными, и от этого становилось только страшнее. — Я бы удивился, если бы кто-нибудь заплатил мне хотя бы проценты. Врать нет смысла. Вруны попадают прямиком в соковыжималку.

— Это никакая не соковыжималка, — раздался приглушенный голос. — Соковыжималки безнадежно устарели. Бизнес на соках — ничто по сравнению с потенциалом, какой сулит производство джемов.

Здоровяк повернулся и пнул ногой соковыжималку. Это был единственный жест, выдававший его раздражение. Джемовый предприниматель понял намек и воздержался от дальнейших комментариев.

— У меня есть контора по сбору долгов, готовая начать работу, — сказал Здоровяк. — Я владею долей в компании, которая скупает долги.

— Коллекторское агентство предложит гораздо более высокий процент, — сказал я.

— Я прикидывал: у меня раз в десять выше.

— Не уверен, насколько это законно.

— О чем ты думал? Когда затевал эту дурацкую историю со своими ссудами под разумный процент?

На лице Здоровяка не дрогнул ни один мускул. Возможно, я никогда не видел никого, кто умел бы хранить такое невозмутимое спокойствие. Я вспомнил, что мне говорила Лаура о собственной финансовой ситуации и положении других сотрудников Парка. Все они набрали займов под низкий процент, потому что были неспособны оплачивать более дорогостоящие кредиты. Не говоря уже о в десять раз более высоких ставках. Но теперь…

— Ты переведешь мне деньги в ближайшие два дня. Деньги начнут поступать в Парк, а оттуда — ко мне. Я знаю, что ты с этим справишься. Я знаю, что ты найдешь способ. Я с самого начала не сомневался в тебе. Убедись, что с финансами Парка все выглядит безупречно. Потом мы пустим этот капитал на новые займы.

Мне показалось или последняя фраза вырвалась у Здоровяка непреднамеренно? Нет, не показалось. Он не собирался говорить это вслух — как минимум, не сейчас. Здоровяк быстро повернулся и посмотрел на конфитюрного