Шрифт:
Закладка:
Я вырулил на грунтовку.
Секунду спустя я развернулся на дорогу, ведущую во двор, и продолжал ехать с такой скоростью, как если бы решил нанести хозяину дома неожиданный визит. Дорога показалась мне невыносимо долгой. Свет фар скользил по дому и двору. Я открыл окно, выключил двигатель, но оставил гореть фары. Прислушался. До меня не доносилось даже шелеста листвы под ветром, не говоря уже о птичьем пении. Стояла такая поздняя осень, что даже комары перестали жужжать. Я почувствовал запах влажной земли, к которому примешивался едва уловимый намек на цветущие растения, как последнее напоминание о лете.
И что-то еще.
Булочки с корицей.
Посреди ночи.
Я выключил фары и стал ждать. Дом оставался темным, за исключением неяркого света в левом окне. Я уже знал, что там располагается кухня.
Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы проанализировать результаты своих наблюдений, и я пришел к выводу, что у меня нет альтернативы. Придется зайти и съесть еще одну гигантскую булочку с корицей, хотя обычно в это время я уже сплю. Скорее всего, Здоровяк будет следить за мной, пока Игуана покоится в багажнике машины. Это далеко не оптимальный вариант, но если для спасения Парка мне понадобится выдержать избыток углеводов в столь поздний час, я это сделаю.
Я глубоко вдохнул, вылез из машины, подошел к дому, поднялся на крыльцо и стал ждать, когда откроется дверь. Подождал еще немного. Ничего не происходило. Я надавил на кнопку звонка, к которой в прошлый раз не успел даже прикоснуться. Звонок пронесся по темному дому. Я еще подождал. Никакого движения внутри дома. Я посмотрел на дверь и взялся за ручку. Она повернулась.
В доме пахло, как в средних размеров пекарне. Я шагнул внутрь. Шаг, еще шаг. Я старался идти неспешным шагом и выкрикнул в темноту, интересуясь, не слишком ли сейчас поздно для визита. Не получив никакого ответа, я повторил свой вопрос. С тем же результатом. Похоже, дом пуст. Я осторожно прошел на кухню.
Булочки стояли в духовке. Я не специалист в вопросах выпечки, но это я знаю.
Среднее время выпекания булочек с корицей составляет от 13 до 15 минут. Если булочки таких габаритов, как эти, — я заглянул в духовку, — это время может возрасти до 17 или даже 18 минут. Судя по цвету булочек, они простояли в духовке четыре-пять минут.
На столе я обнаружил еще кое-что. Пустой пакет из-под кофе рядом с кофеваркой. В нее залита свежая вода, а сверху установлен чистый фильтр. Но затем… Здоровяк понял, что у него кончился кофе. А булочки с корицей без кофе — это нонсенс.
Я вспомнил карту местности. В пяти-шести минутах дальше по шоссе располагалась автозаправка.
Я привык выполнять в уме множество вычислений одновременно. Привык к тому, что в задаче может быть сразу несколько переменных. Я способен сравнивать результаты разных вычислений, даже не доведя их до конца. Из всех возможных вариантов ответа лучшим является тот, который с наибольшей вероятностью приведет к оптимальному результату. К результату, который увеличивает вероятность следующего желаемого результата значительно больше, чем все остальные.
Я побежал.
Вернулся к машине, открыл заднюю дверцу и достал фонарь. Включил его и пошел к сараю. Это старая постройка с пандусом, ведущим к широким дверям. Двери закрыты. Я обошел сарай и добрался до стены, смотрящей на рощу, из которой я в прошлый раз появился во дворе. И обнаружил маленькую незапертую дверь. Я проскользнул внутрь. Запах плесени чуть не сшиб меня с ног. Такой острый и сильный, что я почти видел его в свете фонаря. Цементный пол горбатился неровностями; маленькие окна наводили на мысль о тюремной камере. Я перешагивал через наваленные доски, какие-то обломки и горы мусора. Быстрый поиск позволил найти лестницу, по которой я забрался на верхний этаж.
Дощатый настил издавал скрип, пока я передвигался в пространстве с высоким потолком, пропахшем пылью и плесенью. Каждый раз, когда луч света падал на какой-нибудь предмет, мне казалось, что он напрыгивает на меня из тьмы. Почти все вещи стояли на тех же местах, что и во время моего последнего визита. Я обошел весь сарай и остановился в его дальнем углу, как это сделал Здоровяк в прошлый раз. Затем я пробрался к главному входу, снял доску, блокирующую двери, открыл их и по пандусу спустился во двор. Сдал машину назад и остановил, наполовину загнав ее в сарай.
Вылез из машины, подошел к багажнику и открыл его.
Я схватил Игуану под мышки и потащил в сарай. Его подмышки были влажные и теплые. Тело было тяжелым, но гнулось. Наконец мы внутри. Я усадил его возле столба и пошел назад, к лестнице. Квадроцикл стоял на прежнем месте, и веревка все еще была привязана к его багажнику. Я отвязал веревку. Вернулся к Игуане, завязал веревку вокруг его шеи и затянул узел. Второй конец веревки перебросил через потолочную балку, вздохнул и отвернулся.
То, что я делал, не доставляло мне радости; я бы предпочел вообще об этом не думать.
Я вешал покойника.
Процесс оказался сложнее, чем я думал. Игуана весил примерно столько, сколько в среднем весит взрослый мужчина, и он не то чтобы сильно сопротивлялся. Балка скрипела, веревка терлась о древесину, пока я ее тянул. Я пытался убедить себя, что это неизбежно. Наконец после значительных усилий с моей стороны Игуана повис в воздухе, а веревка вернулась к багажнику квадроцикла.
Я спустился на первый этаж, сел в машину, выехал во двор, потом вернулся, закрыл двери изнутри и поднял с пола фонарик. В трех шагах от вершины лестницы я бросил через плечо взгляд на Игуану. Человек, который вешал других людей. Угрожал им. Использовал их. Шантажировал. Планировал убить меня. Будь я им, я бы сказал что-нибудь вроде: «Один плюс один равно двум».
Но я не он. Я — это я.
Поэтому я ничего не сказал. Просто еще раз повторил в уме свои расчеты и как можно быстрее убрался оттуда. Запах булочек с корицей наполнял непроницаемую ночь удивительной сладостью.
Я проехал примерно восемь километров и остановился на придорожной стоянке. Стянул с рук латексные перчатки, а с
