пустому месту. «Панджшерский лев» Ахмад Шах Масуд ускользнул и на этот раз. Он увел из-под удара не только свои отряды, но и мирных жителей. Словом, было от чего вскипеть маршалу.

Ахромеев стал спрашивать, где находятся начальник разведки армии, округа. К счастью, Пешков перед отъездом в Генштаб позвонил на места и выяснил, где они и чем занимаются. Так и доложил — первый находится в Газни, а второму главком Южного направления генерал Зайцев приказал до конца операции не появляться на командном пункте.

— Вот так получается! Кто же там руководит разведкой? — угрожающе спросил Ахромеев.

— В штабе работает оперативная группа… А вообще командуют и командарм и командующий округом и главком направления.

Так оно, в сущности, и было. Только вот промолчать бы в ту минуту Пешкову. Но, увы, слово не воробей. Впрочем, и он уже не новичок, воробей стреляный, да вот не сдержался.

Ахромеев при нем позвонил начальнику ГРУ.

— Петр Иванович, — сказал он, — тут ваш полковник докладывает, что в Афганистане над разведкой много начальников. И многие у вас так думают?

— Нет, не думают, товарищ маршал, — спокойно ответил Ивашутин.

— Ну, вы там разберитесь…

Ахромеев выключил кнопку громкой связи и повернулся к Евгению Алексеевичу.

— Что, товарищ Пешков, здорово я вас…

— Здорово, товарищ маршал.

Случай этот, к счастью, для Пешкова не имел никаких последствий. Возможно, пока он ехал обратно из Генштаба в ГРУ, Ахромеев перезвонил Ивашутину и попросил не наказывать полковника. Но так ли это было, трудно сказать.

Правда, выслушав Пешкова о разговоре с маршалом, Ивашутин только поморщился:

— Надо же быть хоть немного дипломатом.

А вскоре, к радости Евгения Алексеевича, Ахромеев отменил доклады.

* * *

Ежедневные поездки в Генштаб и доклады Ахромееву — дело, конечно, напряженное, волнительное и неприятное. Но, как ни крути, маршал при всей строгости, мужик свой, поругает, покритикует, но не расстреляет же. А вот если ты получаешь задачу найти крупного военачальника, пусть официально и не маршала, на той стороне, в рядах противника, тут уже совсем другой коленкор.

В ту пору, когда Пешков руководил оперативной работой разведцентра, Ахмад Шах Масуд был одним из руководителей бандформирований. Сам он себя громко называл командиром Панджшерского фронта. «Но фронтов таких, — вспоминает Пешков, — было навалом. Куда ни плюнь, попадешь во фронт. Он почти не докучал советским войскам. Его редкие и незначительные акции получали больше политический, а не военный резонанс. Хотя сам по себе Ахмад Шах Масуд был фигурой примечательной. Молодой, удачливый борец против королевского режима и режима Дауда, а также против советских войск. Он контролировал Панджшерское ущелье, пока наши силы не вытеснили частично отряды Ахмад Шаха. Но рудники, где добывался полудрагоценный камень лазурит, оставались под его контролем. Шах отправлял караваны с лазуритом в Пакистан, а на вырученные деньги покупал оружие».

Пешков считал, что искать «Панджшерского льва» не стоит, а тем более ловить его. «Поймаем, — говорил он генералу Ткаченко, — а что делать будем?» Но у начальника управления на этот счет было свое мнение. Судя по всему, оно совпадало с мнением высшего руководства. Ну, а если ружье висит на стене, оно вскоре должно выстрелить. И оно выстрелило. Из Кабула пришла шифртелеграмма: Ахмад Шах Масуд предлагает провести переговоры о прекращении боевых действий. На ней, как обычно, стояла резолюция большого шефа — Ивашутина и малого — Ткаченко. Первый приказывал доложить свои соображения, второй уже непосредственно Пешкову предлагал переговорить по шифровке. Ничего особенного, таких резолюций за один день Евгений Алексеевич получал немало. Он отправил телеграмму в папку «К исполнению» и занялся делами. Однако вскоре ему позвонил начальник управления и пригласил к себе.

— Доложи мне подробнее по этому шаху, — сказал генерал.

Пешков достал свою рабочую карту и рассказал все, что знал о «Панджшерском льве». Ткаченко выслушал и приказал к утру подготовить доклад для начальника ГРУ. Что, собственно, Пешков и сделал. Он расписал биографию Ахмад Шаха, его боевой путь, какие опасности представляют его отряды для нас.

На следующий день последовала новая команда: подготовить план переговоров с Ахмад Шахом Масудом. Главное добиться подписания договора о прекращении боевых действий. Территория в Панджшере, занятая войсками, остается за нами. На остальной территории мы его трогать не будем. Переговоры с Ахмад Шахом предстоит вести разведуправлению Туркестанского военного округа и разведотделу армии.

Пешков отработал всю необходимую документацию и уже облегченно вздохнул, как тут же получил задачу: вылететь в Кабул, проинструктировать офицеров, которые будут заниматься переговорами, ну и, естественно, осуществлять контроль.

В Кабуле Евгений Алексеевич пробыл месяц. За это время было проведено несколько встреч с Ахмад Шахом Масудом, перемирие подписано. Однако продолжалось оно недолго. Слишком уж много было у него противников. Афганскому правительству не терпелось завладеть лазуритовыми рудниками. Начались мелкие провокационные акции против Масуда. Перемирие было сорвано. Против «Панджшерского льва» провели несколько безуспешных войсковых операций. Его отряды из Пандшера вытеснили, но рудники остались в руках Ахмад Шаха.

И тогда где-то в верхах родилась гениальная мысль: приказать разведке найти Масуда. Но искать-то его должен кто-то конкретно. Этим конкретным человеком и оказался полковник Пешков. Он пытался было объяснить начальнику управления безнадежность подобного предприятия, но генерал слушать ничего не желал.

Вскоре он был в Кундузе, на вертолете вылетел в Файзабад. Там пробыл неделю. Командиры оперативных групп таскали к нему агентов из районов, которые предположительно посещал Ахмад Шах. Евгений Алексеевич вел с ними долгие беседы, стараясь по крупицам собрать хоть какие-то сведения о неуловимом Масуде. Потом полученные данные наносил на карту и посылал шифртелеграмму о проделанной работе генералу Ткаченко.

Он облетел все намеченные пункты, остался напоследок большой кишлак Доши, который являлся центром уезда с одноименным названием. Встретил его командир опергруппы майор Николай Олонцев. Доложил, что это территория пира Саида Мансура. Ахмад Шах однажды сунулся сюда и, как выразился майор, «получил по зубам», и больше в здешних краях не показывался.

Мансур возглавлял племя исмаилитов, насчитывающее в Афганистане около двух миллионов человек. «Пир» означало, что он имеет высокий титул.

— Как ты думаешь, этот «пир» знает, что-нибудь о Масуде? — спросил Пешков.

— Нет, я бы знал об этом. У меня сегодня ночью с ним встреча.

Это было уже совсем тепло. И Пешков тут же ухватился за соломинку.

— Я хотел бы пойти вместе с тобой.

— Вряд ли получится, Евгений Алексеевич. Встреча назначена в кишлаке Калакаян, в родовом гнезде Мансура. По горам на перекладных часа два. Далеко, тяжело и очень опасно. Да и нельзя вам, товарищ полковник.

— Не понял? — обиделся Пешков. — Мне опасно, а тебе нет? Я иду с тобой.

Что мог ответить командир оперативной группы? Сказать «есть» и тяжело вздохнуть.