- И все же великий узор, искривление и уток реальности те, что мы, божества, можем ясно видеть. Это то, что направляет и привлекает наши собственные усилия по защите этой нити, когда она прокладывает свой путь через ткацкий станок истории, или по ее короткому обрыву. Именно там, в эти моменты, наши защитники и те, кто их любит, Лиана Хэйнатафресса и Гейрфресса, дочь Матигана и Йортандро, занимают свои позиции в самых зубах зла, чтобы сражаться и слишком часто умирать, защищая Свет. И ни одно существо, ни смертный, ни бог, не могут знать наверняка, восторжествуют они или потерпят неудачу до этого самого момента. Дочери мои, я не лучше вас знаю, устоит или падет этот мир, в котором вы живете, эта вселенная, которая является всем, что вы знаете, в конце времен. Это решение находится в ваших руках. Ни в моих, ни у моих братьев, ни у моих сестер, а у вас.

Лиана сглотнула, и Исвария еще раз коснулась ее лица.

- Ты достойна нести это бремя, Лиана, осознаешь ты это или нет... и ты это сделаешь. В каждой вселенной, в любое время, когда настанет момент, вы это сделаете. И если Тьма восторжествует, это никогда не произойдет потому, что вы подвели Свет в тот трудный момент. Но я также говорю тебе вот что: если Свет восторжествует в этой твоей вселенной, он восторжествует через тебя и Базела.

Глаза Лианы стали огромными, а пальцы, касавшиеся ее лица, нежно обхватили ее щеку.

- Сила и возможности, результаты и события кружатся вокруг тебя так густо, что даже богиня может видеть лишь смутно. И мы, божества, можем воспользоваться этой тусклостью и... манипулировать ею так, чтобы наши враги были еще слепее нас. Не всегда, не во всех местах. Мы должны выбрать наше время, выбрать те события, когда для наших врагов становится наиболее важным угадать, а не знать. Твоя жизнь и жизнь Базела - одно из таких времен. Мы не можем сказать вам, что произойдет, или даже что вы должны сделать, потому что самим фактом сообщения вам мы повлияем на результат. Но в каждом будущем, которое я вижу, ты приходишь ко мне, Лиана. И ты, Гейрфресса. Вы подходите к моему столу со всеми вашими тысячами вариантов, и я приветствую вас. Вы проходите через боль, и вы проходите через печаль, и вы проходите через потерю, и вы не всегда приходите с триумфом. Но вы приходите ко мне несломленными и такими, какие вы есть сейчас, на своих ногах, а не на коленях, и свет от вас сияет, дочери мои.

Лиана посмотрела в глаза Богини Смерти, и эти глаза затронули что-то внутри нее. Там было... мерцание. Танцующий поток или пылающее пламя свечи. Она не могла дать название этому ощущению, на самом деле, нет, но она знала, что оно всегда будет с ней. Время от времени она могла его терять, и это не было бы защитой от страха, неуверенности, сомнений... но оно всегда возвращалось бы к ней, и под этим страхом, неуверенностью и сомнением была бы эта уверенность, это обещание, от силы, к которой вся жизнь возвращалась в полноте времени.

- Я знаю, что это тяжелый груз, - сказала ей Исвария, - но вы обе способны это вынести, и любовь унесет вас туда, куда никогда не сможет прийти Тьма. Я не называю вас своими защитницами, но я называю вас дочерьми, как я призвала вас, мои дочери. Придешь ли ты ко мне рано или поздно, я буду ждать тебя и заберу тебя как свою собственную.

Лиана стояла, глядя в эти глаза, чувствуя железную верность этого обещания, целую вечность. Это длилось вечно... и заняло не больше времени, чем мгновение между взмахами крыльев колибри.

А потом сосновый лес снова опустел, если не считать ее и Гейрфрессы.

Она моргнула, тряхнув головой, чувствуя себя так, словно пробуждается ото сна, и все же каждое воспоминание было идеально сформировано, и почувствовала такое же смущение Гейрфрессы. Возможно, это был всего лишь сон, подумала она, но потом почувствовала что-то в своей руке и посмотрела вниз.

Это была веточка барвинка, ее стебель был выкован из серебра, а крошечные цветки изящно украшены сапфировыми крошками. Барвинок, цветок памяти... в том числе об Исварии Орфрессе, хранительнице этой памяти.

Глава двадцать седьмая

- Так ты думаешь, я действительно должен слушать этого дурака? - потребовал Артнар Сейбрхэнд, Файроур, капитан флота Речных разбойников.

Он сделал еще один большой глоток из своей помятой кружки, адамово яблоко дернулось, затем со стуком поставил кружку на дорогой, изысканно инкрустированный стол - произведение сарамантанской работы, стоящее больше, чем большинство мужчин когда-либо увидят за всю свою жизнь, и которое несколькими годами ранее каким-то образом не смогло пересечь озеро Сторм на пути к предполагаемому покупателю сотойи. За эти годы им много пользовались, но его родословная все еще проступала сквозь все случайные царапины, выбоины и сколы, как у старого и усталого солдата, еще не готового сдаться, несмотря на раны и слишком много суровых кампаний. Свежая капля эля потекла по боку кружки, образовав еще одно кольцо на столешнице, еще одно пятно на щите солдата, и Файроур сердито уставился поверх него на человека, которого он знал как Талтара.

- Я не видел никаких доказательств того, что этот человек может найти свою задницу обеими руками! - Вождь речных разбойников рыгнул и вытер рот тыльной стороной ладони. - До сих пор Теллиан и этот ублюдок Бахнак - о, и давай не будем забывать Базела - крутили ему уши каждый раз, когда он скрещивал с ними мечи. И даже не заставляй меня начинать с чертового гнома!

Манеры Артнара за столом, возможно, оставляют желать лучшего, размышлял Варнейтус, а его лохматая грива жирных черных волос и густая борода, которая к ним прилагалась, были точным намеком на то, что он не из тех парней, которых вы хотели бы пригласить домой в качестве гостя. Во всяком случае, если вы не хотели, чтобы ваш дом сгорел дотла. Но у него действительно был способ перейти прямо к делу. Чего, вероятно, только и следовало ожидать от человека, который почти двадцать лет назад проложил себе путь