— Разделитель Хольгера вернули на место?

— Ещё вчера, — ответили из-за полупрозрачной стены. — Когда отмыли мельницу и стены. Можешь работать спокойно.

— Тогда через неделю у нас будет… — Константин задумчиво посмотрел на биологическую защиту реактора. — Чуть больше двухсот граммов ирренция в хранилище и около семидесяти — у Гедимина. Не такой уж плохой прирост.

— Очень мало, — недовольно сощурился ремонтник. — Я хочу заменить одну-две сферы плутониевыми. Это ускорит процесс.

— Подожди, — поднял руку командир. — Потом этот плутоний будет очень сложно изъять. Ведомство претендует на часть ирренция — не менее ста граммов. Сообщить, что мы готовы его отдать, или ты хочешь провести ещё один цикл?

Гедимин сузил глаза. «Выработка сразу же упадёт. Куда они всё время лезут⁈ Лучше бы раздобыли нептуний…»

— Ещё один, — буркнул он. — Того, что у нас есть, и так ни на что не хватает. Зачем Ведомству ирренций⁈

Константин неопределённо хмыкнул.

— Возможно, у них там свои эксперименты… Ладно, я скажу им подождать пару месяцев.

…Гудок повторно сообщил об окончании смены, и на стенах зажглись предупреждающие светодиоды. Гедимин, собрав инструменты, подошёл к воротам и остановился, глядя на помещение и расставленные по нему конструкции. Сейчас их сдвинули к углам — сарматы собирались делать углубление в полу, и нужно было освободить место.

— Сначала ты соберёшь эту штуку, — сказал Иджес, подозрительно глядя на будущий реактор. — Потом — то, о чём вы поспорили с Конаром. И всё это будет тут стоять. Я думаю, нам нужна пристройка. Это слишком маленькое здание.И ещё… к этой установке точно не нужна градирня?

— Сделаю из водосборной цистерны, — отозвался Гедимин. По данным, полученным от Константина, очень большого нагрева не предполагалось, и самодельная охладительная установка должна была справиться.

— Дела, — покачал головой Иджес. — Рано или поздно ты везде сооружаешь реактор. Если бы меня один раз так обожгло…

Он указал на руку Гедимина, прикрытую перчаткой.

— Я бы давно всё это бросил.

10 июня 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Чан с меей был закреплён на «спине» робота-уборщика — сразу после того, как Гедимин положил туда разобранные остатки экспериментальных установок и закрепил крышку, механизм отправился на верхний ярус, в дезактиваторную. Под неё отвели отдельную комнату рядом с душевой, прокинули туда трубы и установили меевые фильтры под стоками; это было одно из помещений с гермолюком на входе и встроенными генераторами защитного поля, за которыми следил лично Константин. Гедимин в его дела не вмешивался, хотя про себя ухмылялся, — работая на урановых рудниках, так бояться радиоактивной пыли — странно…

К восьми часам утра все семь экспериментальных установок были разобраны и отправлены на дезактивацию, и Гедимин отдал в лабораторию семь плотно запакованных в защитное поле контейнеров со специальными пометками. Он хотел сам проследить за их переработкой, но Константин прогнал его в санпропускник. Хольгер уже работал с плутоние-ирренциевой смесью, и беспокоиться было не о чем, но Гедимину всё же было не по себе.

— Стой! — Константин встретил его в дверях лаборатории, под рамкой дозиметрического контроля. — Проверялся?

Он щёлкнул пальцем по рамке. Гедимин недовольно сощурился.

— В санпропускнике их две, — сдержанно напомнил он. — Может, хватит?

— Ты два часа просидел по локоть в плутонии, — Константин слегка прищурил глаза. — Что могло отмыться за пять минут⁈ Я знаю, как ты подкручиваешь дозиметры. Иди под рамку, посмотрим, чего тебе хватит…

Из лаборатории на шум выглянул Иджес и сочувственно хмыкнул.

— Ладно, — буркнул Гедимин, заходя под рамку и останавливаясь под ней. Прибор громко щёлкнул, над входом зажглась зелёная лампочка.

— Ну? — ремонтник повернулся к Константину. Тот снова пощёлкал по рамке

— Сомнительно… Ну ладно, проходи. Что там с новыми установками? Есть мысли?

Гедимин покачал головой и отвёл взгляд. Его мысли последнее время крутились вокруг нептуния… и время от времени возвращались к сигма-излучению. «Оно должно что-то означать,» — думал он, рассеянно перебирая ненужные детали. «Странно, что оно ни на что не воздействует. Омикрон влияет на всё, а сигма как будто проходит насквозь…»

— Готово, — сказал Хольгер, выходя из-за непрозрачного экрана. Теперь ему было далеко идти до рабочего места Константина — после демонтажа шаровой мельницы столы не стали возвращать к стене, чтобы оставить место для грузов, спускаемых с верхнего яруса. Грузовую шахту оставили там, где она была, — далеко не все конструкции для реактора были доставлены, и Ведомство не торопилось их привезти.

— В контрольном образце — один и восемьдесят три, — объявил Хольгер, когда сарматы собрались вокруг телекомпа. — Столько же — в охлаждённом и в облучаемом электронами.

Гедимин угрюмо кивнул — этого следовало ожидать.

— Под альфа-излучением — один и семьдесят, — продолжал Хольгер. — А под нейтронами — два и десять. Любопытно…

«Лишние частицы, кажется, только мешают,» — подумал Гедимин. «Их и так больше, чем нужно. А вот нейтроны… возможно, они как раз облегчают ядро до удобной массы? И тут же идёт захват для присоединения. Надо запомнить…»

— В обычном расплаве — один и восемьдесят пять, — Хольгер удивлённо посмотрел на Гедимина. — Странный результат.

— Ты нигде не ошибся? — спросил ремонтник. Химик покачал головой.

— Не первая проверка. Видимо, что-то всё-таки влияет… В расплавленной смеси — три целых две сотых. Явное влияние, не находишь?

Константин громко хмыкнул.

— Не хотелось бы иметь дело с расплавленным реактором, — сказал он. — Но… небольшой прирост заметен.

— Осталось ещё что-то, чего ты не попробовал? — спросил Хольгер у Гедимина. Тот недовольно сощурился.

— Сигма-облучатель, — буркнул он. Хольгер усмехнулся.

— Не думаю, что это повлияет на выход. Сигма — полезное явление, но не в этом случае.

— Выходит, что самое перспективное — это плутониевая «слойка» с дополнительным потоком нейтронов, —