Шрифт:
Закладка:
Накинув плащ и капюшон, я тихо вышел из комнаты. В голове не было никаких мыслей касательно того, что делать с Анной и Льеном дальше. Если бы надо мной не довлел Совет, я бы просто убил бы этих двоих и забыл. Без всяких разговоров и пыток. Всё равно их казнят рано или поздно. На полпути к лифтам меня догнал солдат из охраны в черном костюме и сказал, что в архивах для меня есть какая-то информация. Как быстро они справились, а обещали через неделю подготовить ответ на запрос. Я даже немного обрадовался, что встреча с пленниками откладывается на пару часов. Спустившись на первый этаж, я быстро добрался до архивов. Там меня уже ждала старушка. Лицо её было чем-то обеспокоено.
– Приветствую вас, Палач, – она опустила голову и говорила тихо. – Мы подобрали все документы, о которых вы просили. Там есть даже записи с камер наблюдения. Качество плохое, поскольку записи старые. Только я должна предупредить вас, что все документы строго засекречены. У палачей есть доступ к любой информации, но я не уверена, что и к этой тоже. Никогда у нас никто не запрашивал такие документы. Боюсь, я не имею права их вам отдавать.
– Ничего не бойтесь. Никто не может предположить, что я запрошу именно эту информацию. Если к вам будут вопросы, то скажите, что я вам угрожал, и вы не могли отказаться, – я старался говорить уверенно, чтобы успокоить старушку и получить нужную мне информацию.
– Я очень рискую, помогая вам. Но… наверное, вам очень нужно что-то узнать… Для вашей работы, – голос её совсем стал пропадать, и я еле разбирал слова.
– Для моей жизни. Благодарю, – я взял папку с документами, которую она мне протянула, почему-то написанными от руки и коробку с записями.
Мне не терпелось прочесть всё, что написано в бумагах, и просмотреть видеозаписи. Что я там увижу, смогу ли получить ответы на свои вопросы? Я прошёл в отдельную комнату для чтения, закрыл дверь и сел за стол.
Перед тем, как я начал наблюдение за Льеном, мне попался интересный документ в архиве, рассказывающий о том, почему людям стали запрещать заводить семьи и детей. Там была история про то, что нашему обществу нужны генетически «правильные» потомки, а в случайной комбинации генов невозможно добиться тех самых результатов, которые нам необходимы. Но такой жесткий отбор привёл к тому, что способности к перемещению стали вырождаться. И тогда было принято решение о проведении эксперимента по естественному деторождению для поиска механизма передачи нужных генов. Имена участников эксперимента не были указаны. Но мне стало ясно из написанного, что среди них был только один мужчина-доброволец и сотни женщин из разных миров. Вряд-ли кто-то спрашивал их согласия. А вот почему имя мужчины не указывалось – для меня было загадкой, хотя понятно, что это кто-то из правящих кругов. Только им доступно такое. Итогом эксперимента стало рождение только одного подходящего ребенка. И произошло это как раз в тот год, когда родился я. Поскольку больше я не знал ни одного человека моего возраста с такими же способностями, то логично было предположить что я тот самый ребенок. Но тогда выходило, что моим отцом может быть только один человек. С такими же способностями. И такими же глазами. Судья.
Эти мои мысли косвенно подтвердил Льен, когда при захвате он пытался что-то сказать. Среди его слов была всего одна лишь фраза, которая укрепила мои мысли по поводу эксперимента почти двухсотлетней давности. Он спросил у меня, почему некоторым в нашем обществе доступно всё, включая рождение детей, а кому-то нельзя просто любить. Теперь, смотря на папку с документами, я знал что именно, скорее всего там прочту.
Бумага в папке была старая. Я понимал, почему все отчеты написаны именно на бумаге – так их проще уничтожить при необходимости. На каждом листе с двух сторон зафиксированы детали эксперимента. Сотни женщин, без имен и указаний миров. Только физиологические параметры и данные генетических анализов. Высокие, стройные, небольшого роста, блондинки, брюнетки, говорящие на разных языках, хорошо образованные и не умеющие прочитать пару слов, здесь даже были фотографии. Каждая из них – красива по-своему. Сначала я разглядывал их лица подробно, потом стал перелистывать. Мне не хотелось знать, сколько их тут на самом деле. Конец каждой этой женщины – ужасен. Они просто биологический материал. Они никогда не видели своих детей и в большинстве случаев, даже не знали, что стали матерями. Те, кто проявлял активное сопротивление, всю беременность находились в медикаментозном сне и после рождения ребенка были убиты, пусть и самым гуманным способом. Остальным говорили, что ребенок умер при рождении. И чаще всего так и было – детей просто убивали, поскольку выяснялось, что никаких способностей у них нет. А оставлять живых свидетелей такого грязного эксперимента было бы неблагоразумно. Я читал о результатах и всё ждал, что увижу имя того самого мужчины, который был отцом всех этих детей. Но не находил ничего. До самой последней страницы. Там были собраны его генетические анализы и физиологические параметры рожденных детей. С каждой новой прочитанной строкой я убеждался только в одном – мои предположения верны. Я чувствовал, как мой пульс увеличивается, ни о каком спокойствии и хладнокровии не приходилось даже думать. Этот человек добровольно пошёл на участие в этом эксперименте и вряд ли ради науки. Ни один человек не согласится фактически насиловать женщин и убивать своих детей. Мне непонятно было, почему при всех возможностях нашей техники и медицины, был выбран именно такой путь.
Я отложил бумаги и открыл коробку с записями. В моём распоряжении был большой экран, на который я вывел изображение. То, что там появилось, заставило меня содрогнуться. В должности Палача я видел многое, своими руками творил страшное, жестокое. Но всё это не трогало меня. А сейчас… Я не мог спокойно смотреть на записи. Лица сложно было различить из-за качества записи, но мужчину я узнал безошибочно – по фигуре, волосам, по голосу. Это был Судья. Никаких сомнений. На каждой записи одно и то же – белые стены карцера, напуганные кричащие женщины и он. С жестокостью и яростью обладающий их телами. С
