– Не хочу вас слушать! – она закрыла руками уши и упала на кровать, её тело снова начало содрогаться от рыданий.

Я встал и медленно подошёл к ней, бесшумно. Наклонился к самому уху и прошептал:

– Вам придется слушать меня. Вы никогда не забудете моих слов. Потому что я говорю правду. Льен предал вас. Если бы вы были настолько дороги ему, то он сумел бы от вас отказаться.

Анна вздрогнула и замерла. Я чувствовал, как по её телу разливается страх и парализует её. Она знала, прекрасно знала, что будет дальше и боялась.

– Доброй ночи, Анна. И постарайтесь дальше думать о себе, а не о Льене.

Я отошёл от её кровати и вышел. Пусть помучается немного. Подумает. Раз она так сильно привязана к командиру, раз считает его самым благородным и лучшим мужчиной, то пусть посмотрит на ситуацию с другой стороны. Все они, военные, воспитаны в духе товарищества и братства. Они дорожат своими друзьями и никогда не дадут им погибнуть или пострадать, заслонят своей грудью. А Льен так просто сдался, не защитил её. Так много ли стоит эта их любовь? Я видел, как мужчины и женщины отказывались от своих любимых только чтобы остаться в живых. Они своими руками на моих глазах убивали их, обливаясь слезами. Они слабы. А любовь делает их ещё более слабыми.

Мне захотелось вымыться после разговора с этой женщиной. Я представлял себе, как они жили с Льеном, ведь многое я видел своими глазами, и мне становилось противно. Пока я вел их вчера к башням, Анна постоянно плакала. Мокрое красное лицо, грязная одежда после взрыва. Не платье, красивое и аккуратное, а полупрозрачная ночная рубашка, сквозь которую видно практически всё тело. Льен променял товарищей на эту женщину. Слабую. Глупую. Так бы и придушил их обоих своими руками, но мне неприятна была сама мысль о прикосновении к ним. Хватит и того, что мне пришлось вести эту женщину, держа за шею, через весь город.

– Уберите всё лишнее из камеры и не давайте ей еды в ближайшие сутки, – скомандовал я солдатам у камеры.

Они кивнули и быстро начали выполнять приказания. Уходя я видел, как из камеры вынесли всю мебель и снова заперли. Вернувшись к Судье, я застал его сидящим напротив камеры Льена. Оба молчали.

– А, это ты… – Судья даже не посмотрел на меня. – Ну как там твоя подопечная?

– Отлично. Я оставил её отдохнуть и подумать. Думаю, завтра она будет сговорчивее и начнет понимать, что происходит на самом деле. И посмотрит на командира Льена иначе.

– Что вы с ней сделали? – Льен подорвался к решетке, но остановился, не доходя до неё.

– Ничего. Мы просто поговорили. Я немного объяснил ей, как устроен мир и что такое эта ваша любовь.

– Только попробуйте сделать с ней что-нибудь!

– Вы хотите нас запугать? – Судья засмеялся. – Вы полностью в нашей власти. И мы хотим предложить вам сделку. Откажитесь от этой женщины и вообще от притязаний на постоянную любовницу и сожительство. Не подрывайте устои нашего общества. И возможно, тогда мы простим вас, оставим в живых и даже позволим занимать не последнюю должность в армии.

– А что будет с Анной?

– Её судьба не должна больше вас волновать. Теперь каждый отвечает сам за себя. У вас сутки на принятие решения. По истечении этого времени, у Палача будут развязаны руки, а вы всю жизнь будете страдать из-за мыслей о том, как мучительно умирала ваша возлюбленная, – Судья встал и направился к выходу.

– Звери! Изверги! Вы не люди, раз творите такое!

– Мы просто защищаем наш мир. И вас. От вас самих, – я смотрел на Льена, на его метания по камере, на отчаяние в глазах и мне стало его жалко. Как можно вот так подставить себя из-за простой женщины, пусть даже и красивой. Почему он не хочет успокоиться и принять наши условия? Такой подрывник нужен нашей армии. Но его слабость слишком велика. Судья вышел, и мы остались в тюрьме одни.

4.

– Палач… У тебя ведь есть имя? – тихо спросил Льен.

– У любого человека есть имя.

– Назови его, – Льен сидел спиной ко мне уже с полчаса и не шевелился, я наблюдал.

– Его знают только те, кто отдает мне приказы.

– Это глупо. Ты не вещь и не игрушка. Почему ты не думаешь своей головой, почему не хочешь быть просто человеком?

– Тебя растили как подрывника. Твою женщину – как архивариуса. Меня – как Палача. Вот и всё. Если я захочу, чтобы кто-то ещё, кроме Совета, знал моё имя, я его назову его. Но тебе не собираюсь говорить. Мне жаль тебя, Льен. Ты выглядишь как побитый пёс. Ты слаб.

– А ты разве нет? Только слабый может издеваться над женщинами, над чувствами. Любовь это то, что никто не может контролировать. Нельзя заставить человека любить и нельзя заставить его разлюбить.

– Можно, Льен. Ты просто не видел, как женщины убивают своих любимых мужчин и наоборот. Только лишь ради того, чтобы сохранить свои жизни. Никто ещё не сделал выбор в пользу другого. И не думай, что вы с Анной исключения, – мне ужасно не хотелось с ним говорить. Я вдруг почувствовал тяжесть в плечах и руках, мне хотелось спать.

– Если ты когда-нибудь окажешься на моем месте, а ты там точно окажешься, – вспомни мои слова. Каждый, кто любит, готов на самую невероятную жертву. И мужчина готов принять смерть даже от рук любимой, ради того, чтобы она осталась жить. Самопожертвование это называется. У животных так же. А мы – люди. И мы умеем чувствовать. Поэтому я знаю, что Анна готова погибнуть за меня так же, как и я за неё.

– Я никогда не окажусь на твоём месте.

– Посмотрим, Палач…

Он решил играть в мои же игры? С ним будет разобраться сложнее, чем я думал. Мне нужно продумать всё получше. Но сначала – отдохнуть. Не понимаю, что происходит со мной, но я чувствую полное бессилие. А поэтому молча встаю и ухожу, оставив стул посреди коридора. Разговор продолжим завтра. Я поднимаюсь на лифте на самый верхний этаж и выхожу на крышу. Здесь довольно прохладно и ветрено, хоть и солнечно. Сбрасываю накидку и стою в одной рубашке. Ветер обдувает меня со всех сторон и, закрыв глаза, я чувствую, будто лечу. Мне нужны силы. Раскидываю руки в