Ну, по меньшей мере, какая-то часть тела: верхняя его половина, насколько Элиза может судить, все ещё одетая в синий камзол.

Мужчины закрывают носы локтями и смотрят вниз на труп. Это мужчина, так, по крайней мере с такого расстояния кажется Элизе. Один из солдат толкает его ногой в сапоге и медленно переворачивает. Глаза у трупа открыты, и когда голова откидывается назад, они смотрят на Элизу с леденящей душу неотвратимостью. У неё перехватывает горло. Она почти ждёт, что глаза моргнут. Теперь она видит и остальное: тяжелые брови, загрубевшую, как сапог, кожу. Паркер.

– Вот и всё, – заявляет Блайт, уткнувшись в свой локоть. – Полагаю, теперь я могу смело объявить его умершим, не так ли, ребятки?

– Несчастная душа, – бормочет кто-то из солдат, но остальные уже расходятся. Лавочники возвращаются к своим делам.

– Погодите-ка, – говорит один из мужчин. – Что это торчит у него из груди?

Он наклоняется к телу, прикрывая нос рукавом. Другой рукой тянется к камзолу Паркера, чуть выше сердца. Что-то нащупав, пальцами достает небольшой твёрдый предмет. Подносит к лицу, а потом, прищелкнув языком, отбрасывает его в сторону. Тот приземляется на обочину рядом с Элизой и Мин. Элиза опускает взгляд вниз и тычет предмет носком ботинка. Его форма безошибочно узнаваема: острый наконечник копья, окровавленный.

Бортовой журнал натуралиста – Элизы М. Брайтвелл

17 мая 1898

Волны сегодня были небольшими, ветер дул попутный, так что мы проложили курс и отправились на восток, к рифам вокруг Какаду. Квилл отвечал за разведку, и пока я поднимала паруса, определился с несколькими местами, где мы могли бы попытать счастья в поисках образцов.

Сверху эти рифы выглядят не более чем размытым пятном серовато-коричневого цвета. Но как любит говорить мне Квилл, спуститесь вниз и вы обнаружите, что они кишат живностью. Иногда мне преподносят целую пригоршню тварей – свернувшихся, извивающихся, трепыхающихся на ладони. Того, кто брезглив, это заставит передернуться, но нас завораживает то, что можно найти в этих водах. Иногда попадаются такие странные экземпляры – совершенно прозрачный червь или морщинистое чудище, наполовину растение, наполовину животное – тогда я складываю их в ведро, чтобы взять домой и рассмотреть под микроскопом. Наши записи в дневниках теперь становятся очень подробными, и отец сказал, что в Лондоне есть издатель, который проявил интерес к изданию небольшого тиража.

Как правило, я работаю на палубе, но сегодня мне не понравилось, что этих тварей мне демонстрировали как королеве при дворе. Так что я решила увидеть всё собственными глазами. Тщательно осмотревшись, нет ли поблизости акул, я разделась и нырнула в воду. О, какое это было райское блаженство! Солнце село, и мое тело оглаживал океан. Я погружалась во мрак, то, что я видела сквозь стеклянные линзы, поистине впечатляло. Толстый ковёр мха, в которых жили черепахи, пауки и многоножки, светящиеся морские черви, какие-то твари с кисточками, само морское дно, пульсирующее, как живой организм.

Наступил вечер, тёплый и тихий, вода сверкала блестками фосфора; мимо проносились рыбы, оставляя за собой шлейф пузырей. Это заставило меня вспомнить о Баларри, о том, как мы с ним любовались сверкающей рыбьей чешуей. Это заставило меня вспомнить и о том, что я нашла на веранде в прошлом году, в декабре. Морской конёк. Он был засушенный, твёрдый. На его спиралевидном хвосте было нанизано несколько маленьких зелёных ракушек. Так удивительно похоже на ожерелье! Это была одна из самых красивых природных диковинок, которые я когда-либо встречала. Отец заверил меня, что не имеет к этому никакого отношения. Но иногда я задумываюсь, а не оставлена ли вещичка специально, чтобы я нашла ее.

Пока я была под водой, ещё больше огоньков спустилось вниз, проплывая в полумраке, как шелковые парашюты. Я подняла голову и увидела целую стаю медуз с длинными огненными щупальцами.

Когда лёгкие больше не могли этого выносить, я оттолкнулась и медленно потянулась наверх. Глубоко вздохнув, вынырнула на поверхность и посмотрела на океан, пылающий в лучах заходящего солнца. Потом повернулась к люггеру – его крепкие мачты, поцелованные янтарем, терпеливо ждали на волнах.

Историко-культурная заметка

Я хотела бы выразить благодарность Барту Пиграму за то, что был консультантом по культуре при работе над этим романом. И моя безмерная благодарность Стиву Киннану и Культурному центру аборигенов Кимберли за то, что щедро делились советами и отзывами.

Баннин-Бей – вымышленный город, как и его жители, но его география списана с северо-западной части округа Кимберли. Так что я признаю исконных владельцев этой Страны Морской Воды.

При создании Баннин-Бей я черпала вдохновение в первых центрах добычи жемчуга в Австралии, появившихся в задыхающейся от жары и смрада жизни XIX века. Это залив Шарк (Акулья бухта) в Гаскойне, Коссак возле Рейборна и Брум – привлекательное местечко на берегу моря в округе Кимберли. География островов, окружающих Баннин-Бей, тоже по большей части вымышлена, но я брала пример с островов северо-западного побережья, в частности с островов Барроу, Лейспед и полуострова Беррап.

Жемчужная устрица Pinctada albino впервые в коммерческих целях была добыта в заливе Шарк в 1850 году но именно в заливе Николь в 1861 году были обнаружены раковины намного крупнее – Pinctada maxima, благодаря чему старатели начали стекаться в Западную Австралию. К 1898 году Брум превратился в главный грузовой порт Северо-Западной Австралии, и в дальнейшем здесь добывалось 80 % перламутровых раковин в мире. К 1900 году жемчуг стал четвёртой по величине отраслью экспорта после золота, древесины и шерсти.

Этот бум продолжался до появления культивированного жемчуга и начала массового производства пластмассовых пуговиц, а также до начала Второй мировой войны, которая безвозвратно изменила уклад многонационального Брума.

Я бы не смогла написать эту книгу, если бы не работа самоотверженных летописцев раннего Брума и его жителей, включая Хью Эдвардса и Сьюзен Сикерт, чьи книги «Порт жемчуга» и «За решеткой» сослужили бесценную службу в процессе моего исследования. Реальные истории, описанные в них, непосредственно легли в основу дневников Чарльза. Также выражаю благодарность сотрудникам исторического общества Брума, которые в один из невообразимо жарких майских дней позволили мне порыться в архивах. Кроме того, я опиралась на обширные выставочные слайды и сопроводительные комментарии из книги «Lustre: Pearling and Australia» – совместного проекта Музея Западной Австралии, Ньямба Буру Явуру и народностей Западного Кимберли под кураторством Барта Пиграма и Сары Юй.

Этот роман не является историческим, но многие из его героев списаны с реально существовавших людей, включая Конрада Гилла, загадочного боцмана