как камень, но она не очень прочная — если ударить или сильно надавить, то она развеется. Мы так над кастеляном нашей общаги когда-то пошутили, противный был дядька. Сделали ему стену вместо двери в хозблок. Нас за это, правда, чуть было не отчислили, но всё равно было очень смешно, когда он бегал вдоль стены и её ощупывал.

— А если жуки вашу иллюзию выдавят?

— Тогда сделаем что-нибудь другое. Алина их заморозит, например, там тоже колебания Силы должны быть не очень большими.

— Мы закрыли проход, серый друг, — успокоил я крыса. — Главное, чтобы с другой стороны никто к нам не пришёл.

— Там дальше тупик, — откликнулся крыс. — Никого нет.

— Девушки, наш друг говорит, что дальше тупик, в котором никто не живёт, — сказал я. — На всякий случай имейте в виду, что отступать нам некуда.

Группа слизней, нацелившаяся на нас, тем временем успела подползти к самому выходу из зала. Что было дальше, мы увидеть уже не смогли. Сначала по полу прохода хлынула шевелящаяся волна, отбрасывая красноватые отблески в синеватом свете мха, а затем жуки побежали по стенам и по потолку, вскоре полностью закрыв нам весь обзор. Они бежали и бежали непрерывным потоком, который, казалось, никогда не кончится.

— Их тут миллионы, наверное, — потрясённо сказала Ленка.

— Наверное, всё-таки не миллионы, — откликнулась Алина, — но очень много. Достаточно много, чтобы съесть кого угодно за считаные секунды.

— Давайте помолчим, — нервно предложил я. — Нам не хватало только обратить на себя их внимание. Не забывайте, что они сейчас умные и наверняка способны разобраться в иллюзии.

Наконец в потоке жуков стали мелькать просветы, которые становились всё больше и мелькали всё чаще, потом жуки побежали небольшими группами и поодиночке, и наконец, всё кончилось. Весь пол зала напротив бы устлан совершенно неподвижными жуками.

— Они умерли, что ли? — шёпотом спросила Ленка.

— Вряд ли, — также шёпотом ответила ей Алина. — Тише.

В молчании прошло ещё минут пятнадцать, и вдруг ковёр жуков всколыхнулся, и разом двинулся к другому концу зала. Он стремительно втягивался в дальний проход, и вскоре ничего не напоминало ни о жуках, ни о слизнях. На совершенно чистом полу не осталось никаких следов, лишь мох на стенах по-прежнему медленно колыхался. Мы облегчённо выдохнули.

— Раз уж этот тупик пустой и вход закрыт, предлагаю здесь и разбить лагерь, — объявил я. — Надо только как-то позаботиться о вентиляции, а то как бы нам не задохнуться во сне.

— Позаботимся, — кивнула Гана. — Я знаю стабильный конструкт, который разлагает углекислый газ на углерод и кислород. Пользовалась им когда-то в молодости.

— Я схожу посмотреть, что там в конце прохода, — вызвалась Ленка. — Нам нужно какое-то отхожее место организовать, ну и вообще надо бы посмотреть что там есть.

— Я тогда начинаю готовить, — сказала Алина.

— А мне-то что делать? — задал я вопрос в пространство. — Ладно, пообщаюсь с крысом, попробую узнать, что тут за места, и чего нам ещё ждать.

— Почему крысёныш не ест? — с удивлением спросила Гана, оторвавшись от похлёбки. — Ты ему выдал порцию для грызунов?

— Конечно, — кивнул я. — Два сухаря и шарик сыра.

— Ну и почему он, вместо того, чтобы есть свой сыр, смотрит на нас голодными глазами?

— Он не может, — пожал я плечами. — И я в некотором роде его даже понимаю.

Гана смотрела на меня с недоумением.

— Ну вот смотри, — начал объяснять я. — Шарик сыра — это стоимость крысиной самки, которую он до сих пор не мог себе позволить. А сейчас вдруг оказалось что может. Съесть этот сыр для него всё равно что съесть жену, понимаешь? Жёны, конечно, всякие бывают, но даже самая никудышная жена такого не заслуживает. В общем, этот сыр у него в горле колом встанет.

Драгана драматически закатила глаза.

— Ну и что теперь делать?

— Я пока не знаю, как решить эту проблему, — признался я. — Наша похлёбка для крыс не очень подходит, им непременно нужно грызть. Попробую достичь какого-то компромисса, а то нам ведь не надо, чтобы наш проводник начал падать от голода. Скажем, пусть хранит какой-то минимум, а ест то, что сверх этого количества.

— Нам не хватало ещё решать проблемы с приобретением крысиных самок, — недовольно высказалась Гана.

— Вообще-то, если сравнивать с людьми, то с крысами на удивление мало проблем, — заметил я. — Но довольно о крысах, поговорим лучше о жуках. Знаешь, наш мохнатый спутник рассказал о них довольно любопытные вещи. Я его спросил — как же они живут, если мирные уборщики могут в любой момент их, так сказать, убрать. И он ответил, что метаморфоза жуков очень легко предсказывается. Оказывается, как только на верхних уровнях начинают появляться слизни, значит, внизу они сильно размножились, и значит, в любой момент может начаться метаморфоза Уборщиков. То есть появление слизня на верхнем уровне — это сигнал чёрным уборщикам для начала метаморфозы в красные.

— Просто поразительно, — восхищённо сказала Драгана. — А я ведь удивлялась, почему ядовитые слизни, у которых нет естественных врагов, не сожрали в пещере всё подчистую. Оказывается, Сила тут построила стабильные экологические цепочки. Невероятно интересная пещера, тут материала на десятки монографий, если не на сотни. Здесь представлен практически любой вид разума — и сходный с человеческим индивидуальный крысиный, и групповой разум слизней, и роевой разум жуков. А эволюция разума через метаморфозу! И ведь мы только-только немного углубились. Поразительное место!

— Непонятно только, зачем Силе столько разных видов разумных существ.

— Она экспериментирует, что здесь непонятного, — пожала плечами Гана. — Ищет вариант, который наилучшим образом эволюционирует.

— Мне кажется, что коллективный разум — это тупик, — заметил я. — При отсутствии внутренней конкуренции у него отсутствует стимул к развитию.

— По всей видимости, Сила как раз и пытается решить эту проблему эволюцией через метаморфозу, — ответила Гана. — Неясно, правда, насколько успешно. Но вообще у коллективного разума кроме минусов есть и серьёзные плюсы. В целом он более перспективен, чем индивидуальный. Точнее, индивидуальный настолько малоперспективен, что выражаясь твоими словами, Кеннер, это тупик. Любой другой вид разума развивается не в пример быстрее индивидуального.

— Ну мы же как-то обходимся индивидуальным разумом, и вроде неплохо обходимся.

— А с чего ты взял, Кеннер, что у нас разум не коллективный?

— Да брось! — поморщился я. — Ты что, хочешь сказать, что мы являемся чем-то вроде тех жуков, и над нами есть какой-то глобальный разум популяции? Забавная теория, я бы даже сказал, эпатажная. Но это полная чушь, и я думаю, ты сама это понимаешь.

— Ну-ну, — усмехнулась Драгана. — Вот скажи мне — что ты знаешь о душе?

— Причём тут душа?