Шрифт:
Закладка:
Начнём с того, что в Синодальном переводе греческого текста вместо слова «родители» (Лк 2:43) стоят имена Иосифа и Марии.
43 Когда же, по окончании дней праздника, возвращались, остался Отрок Иисус в Иерусалиме; и не заметили того Иосиф и Матерь Его, (Лк 2)
Но мы знаем, что Иосиф вовсе не был родным отцом Спасителя, поэтому, начиная с этого стиха, слово «родители», которое в большинстве своём используется в греческом тексте второй главы Луки, нам уже следует понимать, как брачный союз, в котором не все взрослые партнёры в нём являлись настоящими биологическими предками их детей. В паре Иосифа и Девы Марии реальной была только Его Матерь. Напротив, в семье Иисуса Назорея ближайшим родственником был только его отец, пожилой Иосиф. И в Синодальном переводе это отцовство так же выделено особо, но в другой строфе:
48 И, увидев Его, удивились; и Матерь Его сказала Ему: Чадо! что Ты сделал с нами? Вот, отец твой, и я с великою скорбью искали тебя. (Лк 2)
Как и в предыдущем случае (Лк 1:35), нам следует поделить этот стих надвое. Первая часть этой строфы, где указано на реальную Матерь Христа, звучит так:
«И, увидев Его, удивились; и Матерь Его сказала Ему: Чадо! что Ты сделал с нами?»,
а заключительные слова того же стиха сообщают нам о настоящем отце Иисуса Назорея, где слово «матерь» исключено и замещено Лукою местоимением — «я»:
«Вот, отец твой, и я с великою скорбью искали тебя».
В первой части строфы говорится, что «они удивились». Это были Иосиф и Мария, Матерь Христа. Здесь имя Иосифа как бы намеренно скрыто, чтобы выделить в данной ситуации ведущую роль Марии, которая укоряя Сына, сожалеет о случившемся происшествии. Напротив, во второй части стиха Лука свободно использует слово «отец», и всё для того, чтобы мы уразумели и узрели, наконец, похожую, но другую семью, в которой есть не мнимый, а реальный папа, и что у другого Иисуса также есть мать, но она таковой только нарекается и только помечается местоимением «я». В первой части Лука скрывает слово «отец» за образом Девы Матери. Во второй части той же строфы, наоборот, слово «мать» не используется, а вместо него пишется местоимение «я», чтобы выделить другое слово — «отец». Слово «отец», как бы исчезает при встрече Марии со Своим Сыном, но всплывает вновь, когда упоминается о семье Иисуса Назорея. Таким образом, динамика этого отрывка из Евангелия от Луки лишний раз подтверждает нашу давнюю догадку о том, что на свете жил и другой Иисус — современник Господа нашего Иисуса Христа.
Итак, у Луки здесь сказано про две семьи, которые пришли на праздник Пасхи, после чего и произошёл инцидент с исчезновением двух подростков с одинаковыми именами Иисус. То, что дети устроили настоящий побег от своих мам и пап, а не случайно затерялись среди паломников, нам также даёт понять Лука в конце второй главы. Скрывшись из поля зрения родителей, юные отроки пришли в Храм и примкнули к толпе людей, стоявших у его входа, где между собой они вели неторопливую, и мы бы сказали вялую, беседу. Желание стать лидером и быть первым во всех делах внезапно вспыхнуло у Назорея, и он незамедлительно вклинился в разговор между взрослыми мужчинами. Мальчик Назорей рассказывал и объяснял присутствующим всё, что записано в Законе, и вскоре оживлённый диалог перерос в единственный монолог подростка. Постепенно градус общения повышался. Никто из окружающих не мог ему противостоять в аргументации и глубине анализа текста Писания, и Иисус Назорей свысока ступенек Храма начал надменно обращаться к священнослужителям и книжникам, указывая на них пальчиком, говоря: «Может, ты что-нибудь добавишь? Или ты будешь против сказанного?». Тогда после этих слов отрока Назорея, опираясь на плечи сидящих и переступая через их колени, ему на встречу вышел другой мальчик — Иисус Христос. Он, поднявшись на ступеньки, огляделся вокруг, и возросшей толпе зевак, начал раскрывать такие подробности из Писания, о наличии которых никто из слушающих Его не мог себе даже представить, поскольку они не были отмечены в тексте Торы даже самим пророком Моисеем. (Например — то, что не вошло в первую главу книги Бытия; так, неизвестные детали в описании первых дней творения можно найти в толкованиях на «Шестиднев» у преподобного Ефрема Сирина). Вскоре спор между двумя мальчиками перерос в бурную словесную перепалку, охватившую не только самих подростков, но и стоявших рядом народ, так что римским стражникам довелось изрядно потрудиться, чтобы угомонить публику, а самих детей повязать шарфами и накрепко усадить на землю возле ступенек Храма.
Таким образом, с уверенностью можно сказать, что с этой первой словесной баталии меж двумя Иисусами было заложено основание и положено начало противостоянию двух Церквей — Православной и Католической, — которые они создадут ровно через два десятилетия.
А пока, через три дня, родители нашли их у подножья Храма сидящих среди учителей, слушающих и спрашивающих их, и все окружающие их уже в спокойной обстановке изумлялись разуму и ответам их.
Первой забрала Своего Сына Дева Мария. Это следует из того порядка слов в тексте строфы, в которой описана Её встреча с Ним. Вторыми в разговор вступают уже родители Иисуса Назорея. Приёмная мать, обращаясь к нему, говорит: «Вот отец твой, и я с великой скорбью искали тебя». Он же сказал им: «Зачем было вам искать меня? Или вы не знали, что мне должно быть в том, что принадлежит отцу моему?» (Лк 2:49).
И подросток Иисус Назорей в этом абсолютно прав. Люцифер, создавший, точнее, создававший его как подобие Иисуса Христа на протяжении многих веков, по праву может считаться его отцом. Да и то, что Назорей говорит о Храме, как о своём доме, также является совершенно верным утверждением молодого пророка. Второй Храм строился Люцифером исключительно для него, чтобы через его посредство реализовать свой грандиозный Второй Проект. Через двадцать лет на его
