День предстоял насыщенный, нам с Сашей нужно было попасть сначала в охотничью деревню, а потом в волчью. Должно было состояться его первое в жизни полное превращение.

Когда мы, наконец, остались наедине, я строгим тоном задала ему вопрос:

— Что произошло?

— Ну… — он закатил глаза. — Мы целовались, потом я немного э…

— Это же моя сестра и вы знакомы меньше суток! — взвизгнула от негодования я. — Чёрт! Надо же тебе было всё испортить!

— Да я знаю… я перевозбудился и… в общем, она неправильно меня поняла и сказала, чтобы я больше не прикасался к ней.

— Извини, но ты просто идиот! — сказала я с чувством.

— Что мне теперь делать? — виновато спросил он.

— Постараться не испортить всё ещё больше.

— Диана… Это она. Я не знаю, поймёшь ли ты меня, но это — ОНА. Она снилась мне, когда я даже с тобой не был знаком!

— Этого не может быть, она не член клана и старше тебя. Ты в каком году родился?

— В 1990-м. — ответил Сашка, наморщив нос.

— Ей было 3 года на этот момент. В клане невеста всегда моложе своего жениха.

Но Сашке было глубоко плевать на порядки клана и возраст Светы.

— Я впервые в жизни влюбился, понимаешь? — он встал передо мной и посмотрел мне прямо в глаза. — Диана, мне нужна ОНА.

— Я сомневаюсь, что это хорошая идея. Честно. Один раз ей вот так уже разбили сердце, и в этом была виновата я. Второй раз я не стану так поступать, извини.

Сашка ничего не ответил, но по нему было видно, что он нервничает: он шёл с опущенной головой и пинал камни, валявшиеся на дороге.

До обрыва мы добрались в тягостном молчании, теперь настал момент сообщить ему, что придётся прыгать.

— Кто первый? — спросила я, заглядывая в пропасть.

— Ты вот так просто избавишься от меня? — спросил он и уставился на меня, надеясь понять по моему лицу, что это шутка.

Однако вместо ожидаемой реакции он услышал:

— Ага.

Я улыбнулась и резким движением столкнула его, затем, выждав пару мгновений, шагнула сама.

Он лежал на земле и шумно дышал.

— Чего разлёгся? Я всего лишь разыграла тебя. Небольшая встряска пойдёт тебе на пользу.

— Никогда так больше не делай! — обиделся Сашка.

— Ладно, извини. Пошли к домику, оставим там свою одежду.

— Мы будем раздеваться?

— О, это меньшее из того, что мы будем делать! — заинтриговала его я. — Главное — не отставай меня.

Надо сказать, он держался лучше, чем я в день своего первого превращения. Я предупредила его, что человеческое сознание с непривычки может полностью отключиться, и что в лесу могут встретиться другие члены клана. Но Сашка уже хотел скорее оказаться в волчьей шкуре и не внимал моему инструктажу.

Всё произошло быстро, мой спутник превратился с первой попытки, как будто проделывал это уже десятки раз. Я с облегчением и лёгкой грустью вздохнула и перекинулась вслед за ним.

Мы понеслись бегом через весь лес, зарезали кабана-одногодку, затем добрались до волчьей деревни, приняли человеческий облик, немного прошлись, но быстро замёрзли и снова превратились в волков.

К моей великой радости Сашка превосходно контролировал обе свои ипостаси, однако возможность охотиться в волчьей шкуре его прельщала мало. На обратном пути он признался, что быть монстром-убийцей куда круче, а я при этом подумала, что моей сестре больной на голову извращенец точно не нужен.

Обратно в Нижний Волчок мы вернулись только к вечеру, и нам надо было торопиться, так как ни междугородние автобусы, ни такси поздно вечером не ездят, а завтра к семи утра я должна быть на работе.

Мы уехали. Сашка несколько раз пытался заговорить со мной о Свете, просил её номер мобильного телефона, а я ответила только, чтобы в следующий раз был умнее. Признаюсь, он — первый человек, который так настойчиво интересовался моей сестрой, и это подкупало.

«Нормально ли это? — недоумевала я. — Мог ли он влюбиться в неё? Она же не член клана. Или, может, это мгновенное влечение к девушке, которую нельзя убивать? Ведь знает же, что Света — моя сестра…»

Я решила подождать с выводами и спросить об этом у тех, кто знает лучше. Вдруг это всё-таки судьба?

Сашка улетел поздно вечером. Перед сном Максим сказал, что хочет, чтобы Саша был его папой. Я при этом ощутила очередной укол совести и с грустью подумала о том, что у моего сына даже нормального отчима быть не может.

В начале марта нас с Диланом развели. Всё прошло спокойно, я бы даже сказала, чересчур. Он молчал и не смотрел на меня, вид у него был не то чтобы неопрятный, а какой-то помятый, болезненный, как будто он не спал и не ел несколько дней. Дилан поставил подпись в бланке и сразу покинул кабинет. На лишение его родительских прав я подавать не стала, решила, что мне ни к чему все эти судебные заседания и волокиты. Однако в скором времени мне довелось пожалеть об этом.

Я давно уже искала возможности увидеться с Ирмой, и вот, наконец, мы договорились, что мы с Максимом приедем к ней в гости и часть моего отпуска проведём в Австрии.

При оформлении визы для Максима возникли проблемы: необходимо было письменное согласие отца на вывоз ребенка из страны. И, разумеется, Дилан дал резкий отказ. Первым моим порывом было заставить его подписать документы, но, как оказалось, он уехал куда-то далеко и надолго. Меня это дико взбесило, но изменить так ничего и не удалось.

Ирма не стала расстраиваться и приехала сама, одна. Лукасу, её сыну, уже исполнилось 17 лет, и он пережил своё первое превращение, а сейчас находился на обучении в колледже. Мы провели вместе 4 прекрасных дня, я вернула ей деньги, которые она давала мне на лечение и транспортировку Дилана в Москву. О том, что произошло, она была в курсе, но воздержалась от высказывания своего мнения.

А вот я не знала о некоторых весьма ярких событиях в жизни Ирмы: она вышла замуж за своего друга Карла и родила от него дочь Еву. Девочке уже исполнилось 3 года, на время отъезда Ирма оставила её с родителями мужа. На свет появился ещё один человек с пассивным волчьим геном. Возможно, у них в Европе с этим всё проще, но я невольно сравнила малышку с вечно потерянной Светой и не пожелала ей такой судьбы.

Мы все вместе ездили в Верхний Волчок, охотились и даже брали с собой Максимку. Подобная вольность явно нарушала законы клана, но кто-то там сверху покрывал меня: и я, и Ирма это понимали.

Максимка научился здороваться и прощаться по-немецки, заваливал Ирму вопросами, подарил ей фигурку, которую сам вылепил в садике из пластилина. На прощание я пообещала, что, как только получу согласие от Дилана, мы с сыном приедем в гости.

На моём счету оставалась сумма около полумиллиона рублей, и я решила, что вложусь в покупку квартиры. Мне хотелось иметь собственное жильё, пусть и скромное. Я просто обязана была сделать всё возможное, чтобы как-то компенсировать сыну потерю отца. О собственном счастье думать уже не приходилось, сама виновата.