Конечно, понял Африко прекрасно

Из этих слов, что уж своим огнем

Амур пылать ее заставил властно,

Но легкий стыд лишь ставит на своем.

И, видя все, как на ладони, ясно,

Сказал себе: «Отсюда не уйдем,

Пока с тобой еще не потолкую,

И запоешь ты песенку другую».

CCLXXXVI

Потом он молвил ей среди лобзаний:

«О сладостные, милые уста!

О лик прекрасный, всех моих желаний

Единая цветущая мечта!

Ты — женщина, одна из всех созданий,

Что в жизни мне, как божество, свята!

Я, глядя на тебя, воскрес душою:

Взяв лучшее, ты небрежешь тщетою!

CCLXXXVII

Но в силах ли, любя настолько страстно,

Перенести разлуку я с тобой?

Один — я умираю повсечасно,

С тобой — взнесен блаженною судьбой

Превыше всех желаний полновластно!

Но ведает Амур, какой тоской

Томится жизнь моя и дни, и ночи,

Когда не светят ей вот эти очи!

CCLXXXVIII

Но, скажем — пусть я мог бы удалиться,

Как ты велишь, — тогда снести ли мне,

Что думой одинокою томиться

Осуждена ты по моей вине?

И нашей встрече уж не возвратиться!

Так жизнь моя, несчастная вполне,

Таким страданьем миг наполнит каждый,

Что будет смерть моей единой жаждой.

CCLXXXIX

Но, раз не хочешь ты, чтоб я с тобою

Остался тут, пойти бы ты могла

Здесь недалеко в домик мой со мною.

И с матерью б моей ты там жила,

И назвала б она тебя родною,

Как милую бы дочку, берегла,

И так же бы отец. Избушка наша

С невесткой полная была бы чаша».

CCXC[249]

«Нет, ни за что так делать не должна я, —

Сказала Мензола. — Идти с тобой

В твой дом! Нет, грех мой тяжко искупая

Смиренной, покаянною мольбой,

Крушиться буду, грешница такая.

И прежде смерть моя придет за мной,

Чем к людям покажусь на свет я божий,

Венок утратив светлый и пригожий.

CCXCI

Не с тем пошла Диане вслед я смело,

Чтобы вернуться в мир любой ценой.

Когда б за прялкой я сидеть хотела

У матери иль мужнею женой,

Далеко[250] увело б такое дело

С пути, что мне открыл отец родной,

Меня любивший крепко. Покрывало

Дианино пять лет меня спасало.

CCXCII

И вот молю — напрасно ли моленье? —

Из-за любви, о коей ты твердил,

Что подняла тебя на преступленье,

Чтоб ты сейчас один домой спешил.

Клянусь тебе богиней, чье веленье,

Чей выстрел, говоришь, тебя сразил:

Твоя любовь мне будет жизни жаждой,

Тебя любить я буду мыслью каждой».

CCXCIII

«Не будь во мне, — тот отвечал, — сомненья,

Что твой обет исполнится точь-в-точь,

Что мне отдашь ты сердца все биенья, —

Я подозренья отогнал бы прочь.

Но горше все обиды, огорченья, —

И я боюсь: ничем уж не помочь;

Раз ты в лесу, одна — так уж навечно

И я один. Мне страшно бесконечно».

CCXCIV[251]

Она в ответ: «Сюда к тебе являться

Я буду очень часто, чтобы нам

Беседовать вдвоем, вблизи видаться

Благоприлично — хоть по целым дням,

И верь мне, слова буду я держаться

И ждать тебя, — придешь ли только сам?

Ведь ты уже связал меня, признаюсь,

Я влюблена. Я, кажется, влюбляюсь».

CCXCV

От радости душою встрепенулся

Вмиг Африко, такую слыша речь:

Всех мыслей строй в ней сразу повернулся,

Амур успел в ней как пожар зажечь.

Черт ангельских лобзаньем он коснулся,

Ее в объятья поспешил привлечь,

Сказал: «Послушай моего ты слова

И будь одна остаться здесь готова.

CCXCVI

Я жду, склонись, о роза молодая,

Перед разлукой к милости одной.

Ты знаешь, как, одну тебя желая,

Искусно изощрял я разум свой,

Чтоб овладеть тобой, звезда златая,

Теперь велишь расстаться мне с тобой.

И вот молю: по своему влеченью

Со мной на миг предайся упоенью.

CCXCVII

Довольней я и прочь тогда пущусь,

Раз воля такова теперь твоя.

О разреши, тебя я вновь коснусь —

Да насладимся вместе — ты и я.

А завтра я сюда к тебе вернусь —

Увидеть вновь тебя, любовь моя:

В тебе одной ведь все мои услады.

Позволь — и жизнь исполнится отрады».

CCXCVIII[252]

«Чего еще ты от несчастной хочешь, —

Сказала Мензола, — и о какой

Усладе с обездоленной хлопочешь?

Ты счастлив был. Молю, дай мне покой,

Уйди — и тем ты лишь себя упрочишь.

А я останусь ждать тебя с тоской.

Смотри, уж поздно, скоро солнце канет

И кто-нибудь нас тут вдвоем застанет». —

CCXCIX[253]

«Ты знаешь хорошо, какой явилась

До сей поры с тобой услада мне,

И что меж нас обоих совершилось,

И сколько было горечи на дне, —

Так разве полным счастьем сердце билось?

Теперь спокойны оба мы вполне —

Нам будут неотравленной отрады

И пыл полней, и сладостней услады». —

CCC[254]

«Ах, не желай мне, юноша прекрасный,

Чтоб худшее за злом вершила зло.

Ведь если б ты нашел меня согласной,

Мое страданье только б возросло —

Лишь разразись Дианы гнев ужасный.

Отчаянье мне душу облегло.

Молю, как дара, — уходи. Моя

Печаль не будет меньше, чем твоя». —

CCCI[255]

«Душа моя, не горше