Перед оружьем дев — его сдержал.

А поосвоившись, за словом слово,

В беседу нимф и он уже вступал.

О всем событии судил толково,

О кабане, что мертвый тут лежал,

И как его нашли, и как стреляли,

И как в него вдогонку попадали.

CCXIX

Сказала Мензола: «Будь тут Диана,

Что за подарок поднесли б мы ей!»

Услышать было Африко желанно,

Что далеко Диана: тем вольней.

Но, побеседовав еще пространно

О чудном звере, меж иных затей,

Вот, цель устроив, занялись стрельбою

И состязались в ней между собою.

CCXX

И все еще ловчились тут немало —

То лук звенит, то прожужжит копье.

Вот Мензола копье рукою сжала, —

Всех ближе в цель попало острие.

Тому дивится Африко немало;

Взял тотчас лук — и где копье ее,

В то место и его стрела вонзилась

И к цели ближе всех с ним очутилась.

CCXXI

Как мастерит Амур, когда захочет

Кого-нибудь в другого вдруг влюбить,

В тот день свой разум тонкий тоньше точит;

Чтобы к концу событье торопить,

Не словом — делом он его упрочит.

Так и в тот день сумел он совершить,

Что Африко и Мензола сумели

Вдвоем стрелой попасть всех ближе к цели.

CCXXII

И вот уж Мензоле все больше мило,

Что хвалят постоянно их двоих,

И вот уже душою полюбила,

И каждый миг сближает слаще их.

И сладко Африко, и взоров сила

Вольна, — с нее не сводит он своих.

Она что скажет — он уж подтверждает,

Она ему все тем же отвечает.

CCXXIII

Но вот они стрельбой поутомились

И начали скучать своей игрой.

Тогда оттуда прочь они пустились

И тут же недалеко всей толпой

Пришли к пещере, там остановились.

Одна из нимф огонь несла с собой.

И печь они кабанье мясо стали

С другой дичиною, что настреляли.

CCXXIV[242]

Уж солнце треть дороги совершило

В своем течении, когда привал

Всех нимф собрал. И тень их осенила:

Огромный лавр ее на них бросал.

Жаркое на широком камне было

Положено. Приправы заменял

Хлеб из каштанов, как тогда водилось:

Зерна еще для хлеба не родилось.

CCXXV

А пили воду с медом отварную

И с травами — то было их вино —

Из деревянных чаш и вкруговую;

В средине жбан — из дерева равно.

И круг широкий нимф толпу живую

Сомкнул у камня. Было суждено,

Чтоб Африко и Мензола друг с другом

Сидели рядом, сомкнутые кругом.

CCXXVI

Пришел конец живому угощенью,

Из-за стола тут нимфы поднялись

И по горе, предавшись нежно пенью, —

Где две, где три, четыре — разбрелись

Туда, сюда, смотря по настроенью.

Влюбленные и тут не разошлись:

С тремя другими нимфами отлогой

С холма пошли ко Фьезоле дорогой.

CCXXVII

Как мы сказали, Мензолу пленило

Все в Африко глубоко: торжество

В стрельбе искусной, пламенная сила

Сближения и речь — нежней всего,

Как жизнь, она его уже любила,

Без нагляденья глядя на него.

Но никому и в мысль не западало,

Чтоб их любовь запретная сжигала.

CCXXVIII

Она чистосердечно полагала,

Что это нимфа из соседних гор.

Мужчину не напоминал нимало

Ни бледный лик его, ни томный взор.

Узнай лишь то она, чего не знала,

Любезной не была б, как до сих пор

И как с другими, — предала б отмщеныо,

Бесчестью, истязанью, поношенью.

CCXXIX

Не нужно говорить — уж говорилось, —

Как Африко был в Мензолу влюблен.

Но шел он с ней, в груди его таилось

Такое пламя, был он так зажжен,

Что таял, словно воск, а сердце билось.

Он в созерцанье милой углублен;

Прикосновенье, слово — все учтиво,

И замирает в нем душа стыдливо.

CCXXX

Он говорил себе: «Но что со мною?

Что мне сказать себе? Что предпринять?

Мое желанье только ей открою, —

Страшусь ее, обидев, потерять:

Любовь сменится ненавистью злою,

И все начнут меня, как зверя, гнать.

А не решусь я нынче ей открыться, —

Такому случаю не воротиться.

CCXXXI

Когда б ушли дорогою своею

Вот эти нимфы и остался б я

В уединенье с Мензолой моею,

Мне было б легче, больше не тая,

Сказать, кто я, открыться перед нею,

И, вздумай побежать, — уж власть моя

Схватить ее умело, чтоб покинуть

Меня уж не могла, или отринуть.

CCXXXII

Но нынче уж они, я полагаю,

Ни на минуту не покинут нас;

И если медлить, ввек не наверстаю

Всех тех удач, что мне даны сейчас.

Нет, сделать все, что в силах, — так решаю;

Замедлить — потеряю все зараз».

Ее схватить он весь уже рванулся,

Но удержался, милой не коснулся.

CCXXXIII

«О, научи, о, помоги, Венера,

О, дай сейчас мне благостный совет!

О, чувствую — исполнилася мера,

Я должен взять ее, исхода нет».

Мешаются сомнение и вера,

И чудится погибель; мысли — бред.

Меж да и нет он стал метаться думой[243],

И жег больней огонь любви угрюмый.

CCXXXIV

Они спустились низко по склоненью

Холма, и дол совсем уж близок был,

Что делит две горы, — тут к утоленыо

Желаний Африко Амур спешил:

Решил не медлить, и его томленью

Лишь этот день он сроком