Именно в таком «приподнятом» состоянии, полном ощущения дозволенности и высочайшего покровительства, один из критиков – А. М. Борщаговский – 29 ноября 1948 г. выступил на объединенной конференции, проводимой Комитетом по делам искусств при Совете министров СССР, Комиссией по драматургии ССП и секцией театральных критиков ВТО. Она была посвящена обсуждению спектаклей, поставленных театрами Москвы к прошедшей годовщине Великого Октября.

Выступление было резким, особенно в отношении пьес упоминавшихся выше А. В. Софронова и А. А. Сурова, которые тремя днями ранее также критиковались и сотрудниками ЦК; не забыл оратор и руководства Малого театра и МХАТа, ставивших плохие пьесы, и даже Комитет по делам искусств, который всему попустительствовал. Именно смелость речи Борщаговского дала недвусмысленно понять маститым авторам и театральным чиновникам, что такая же точка зрения на их творчество сформировалась в секторе искусств ЦК. И они были правы: сектор искусств уже подготовил Д. Т. Шепилову записку, где вина за состояние драматургии возлагалась на руководство ССП, то есть прежде всего на генерального секретаря ССП и члена ЦК ВКП(б) А. А. Фадеева.

Драматурги, почуяв неладное, обратились за поддержкой в сектор художественной литературы того же Отдела пропаганды и агитации ЦК, имея козырной картой национальную однородность фамилий театральных критиков, которых обвиняли в формализме и буржуазном эстетстве.

Группа Фадеева – Софронова мобилизовала все свои аппаратные ресурсы – А. А. Фадеев заручился не столь авторитетной для ЦК, но все-таки поддержкой председателя Комитета по делам искусств П. И. Лебедева, для которого защита ССП была важна по роду службы, а А. В. Софронов привлек к этому делу своего покровителя – предводителя столичных коммунистов и секретаря ЦК ВКП(б) Г. М. Попова. Кроме того, явно не без участия руководителей ССП до Сталина было донесено «общественное мнение» в форме письма журналистки Анны Бегичевой о «замаскированных космополитах» в лице ведущих театральных критиков[492], напоминавшее по своей эстетике письмо В. В. Ермилова А. А. Жданову.

Претензии А. А. Фадееву выглядели на этом фоне довольно бледно: 14 декабря Отдел пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) подал Г. М. Маленкову записку о неудовлетворительном состоянии дел в издательстве «Советский писатель», подписанную Д. Шепиловым, Ф. Головенченко и Н. Маслиным. В этой записке указывалось на грубую ошибку издательства, выразившуюся в переиздании романов И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», а также прочих порочных изданий типа романа Ю. Тынянова «Смерть Вазир-Мухтара», книг В. Кирпотина и А. Долинина о Достоевском и т. д. Была охарактеризована и роль Фадеева: «Одновременно следует указать Секретариату Союза писателей (т. Фадееву) на грубую ошибку, допущенную Секретариатом, принявшим постановление о включении романов Ильфа и Петрова в юбилейную серию. Проект постановления ЦК ВКП(б) прилагается»[493]. Именно по этой причине проект постановления Секретариата ЦК ВКП(б) от 14 декабря 1948 г., озаглавленный «О грубой ошибке издательства “Советский писатель”» содержал и оргвыводы в отношении Фадеева: «Указать Секретариату Союза советских писателей СССР (т. Фадееву) на неудовлетворительный контроль с его стороны за издательской деятельностью Союза советских писателей»[494].

Таким образом, руководству страны надлежало поддержать одну из сторон делавшегося явным конфликта: либо члена ЦК ВКП(б) А. А. Фадеева с группой писателей, «затираемых» критиками с нерусскими фамилиями; либо же заведующего Отделом ЦК Шепилова с группой тех самых критиков. Очевидно, для решения этого вопроса Сталину не потребовалось серьезных размышлений: во-первых, он уже ранее высказал свое мнение, одобрив замену Л. М. Субоцкого на А. В. Софронова, а во-вторых, он был знаком с пьесами Софронова и Сурова и даже остался ими доволен[495].

Г. М. Маленков, таким образом, лишь осуществлял высочайшую волю. Заодно, впрочем, он решил разобраться и с ждановским наследием в Отделе пропаганды и агитации: 15 декабря Секретариат ЦК, проходивший под председательством Г. М. Маленкова, не одобрил подготовленный ведомством Шепилова проект постановления, а распорядился «заслушать на заседании Секретариата ЦК ВКП(б) отчет о работе издательства “Советский писатель” за 1948 год. Поручить Отделу пропаганды и агитации ЦК подготовить заключение по отчету издательства…»

Тем самым, всякие инициативы Д. Т. Шепилова были погашены, а Фадеев получил карт-бланш.

Решительный бой был дан на XII пленуме правления ССП (причем ведомство Шепилова, почуяв недоброе, даже требовало отложить пленум по причине плохой готовности). Доклад Софронова об актуальных проблемах советской драматургии на вечернем заседании 17 декабря 1948 г. хотя и сопровождался выпадами в адрес критиков, но был в этом достаточно сдержан и содержал больше упреков в адрес драматургов; на следующий же день все окончательно переломилось. Если доклад председателя Комитета по делам искусств Лебедева был посвящен критике периодических изданий, то доклад Фадеева, с переходами на личности, был столь резок, что к нему вполне применима формулировка «зубодробительный»: здесь он выступал не хуже, чем Лысенко в биологии.

В резолюции пленума, принятой 20 декабря, говорилось, что среди критиков «культивируется низкопоклонство перед буржуазной культурой, игнорируется богатейшее наследство русской классической драматургии», особенно отличившиеся критики были названы поименно. 22-го числа в «Литературной газете» напечатали сокращенную стенограмму речи Фадеева, а 23 декабря в «Правде» контролируемая Отделом пропаганды и агитации ЦК театральная периодика подверглась нападкам в статье Софронова «За дальнейший подъем советской драматургии».

Кроме того, руководство ССП 25 и 31 декабря обратилось к Г. М. Маленкову с просьбой разрешить публикацию материалов пленума в «Правде». Поскольку просьбы эти проходили через Отдел пропаганды и агитации, то его руководство всячески пыталось избежать публикации (именно объяснению нецелесообразности обнародования резолюций была посвящена записка Отдела пропаганды Г. М. Маленкову от 8 января 1949 г.). Но выбор в пользу А. А. Фадеева был уже давно сделан, и 13 января Маленков распорядился напечатать в «Правде» резолюции XII пленума.

Действия Г. М. Маленкова следует определить характеристикой, данной ему тем же Д. Т. Шепиловым: Георгий Максимилианович «был идеальным и талантливым исполнителем чужой воли ‹…›. Когда он получал какое-либо указание от Сталина, он ломал любые барьеры ‹…›, чтоб исполнить это задание молниеносно, безукоризненно, и доложить об этом Сталину»[496].

А когда уязвленный Шепилов пришел после этого на доклад к Сталину и завел речь о ситуации в Союзе писателей, то глава государства моментально отрезал: «Антипатриотическая атака на члена ЦК Фадеева!»[497]

Теперь Шепилову для спасения собственного положения оставался только один, но верный способ – самому употребить все силы для разоблачения критиков. Поскольку разбор дела о критиках был поручен Сталиным Маленкову[498], то ему же Шепилов и А. Н. Кузнецов (его заместитель, бывший многолетний помощник А. А. Жданова и заведующий его секретариатом) направили 23 января докладную записку о неблагополучии в области литературной критики: