продолжал Папа с улыбкой. — Когда искатель приходит к святому, тот воспринимает его не как почитателя или ученика, а смотрит вглубь него, узнавая себя в другом человеке. Если реализовавшаяся душа поднимает руку для благословения, знайте, что она благословляет вас не на что-то преходящее, но на высший удел всех людей — единение с Богом. Правда и то, что, когда преданный страдает от болезни, благословение святого “срабатывает” магически и исцеляет его, — в том случае, если преданный обладает глубокой верой. Святой имеет дело лишь с развитием души, и все его благословения направлены на это и ни на что больше. Если он достигает Всевышнего, разве не естественно, что сердце его открывается всему страдающему человечеству и он желает, чтобы все люди также разделили это несказанное божественное блаженство?

Рам посылает в этот ашрам самых разных людей. Иногда хорошо осведомленные друзья предупреждают, что некто, едущий в ашрам, имеет репутацию дурного человека, много грешившего. Вы думаете, что Рамдас будет избегать встречи с ним? Напротив, когда подобный человек оказывается с ним лицом к лицу, стоит перед ним, преклоняет перед ним колена, Рамдас видит в нем только Божественное, более того, он обращается к нему как к возлюбленному Раму: “О Рам, какие удивительные маски и роли Ты себе выбираешь!” Даже так называемые “худшие из людей” не смогут не сбросить с себя маску “зла”, как выбрасывают грязную одежду, когда внутри у них пробуждается божественное начало. Для Рамдаса в мире нет зла и нет места или человека, которые были бы полностью погружены во мрак. В каждом и во всем он видит только божественную Мать, Шакти, играющую в свои игры (пилы) в различных обликах и ролях.

А что касается самого Рамдаса, он — блаженное дитя Матери, дитя, которое будет играть данную ему Матерью роль, пока она не призовет его снова в свои объятия».

Этот день рождения Папы, столь памятный для меня, прошел в бхаджапах и Рамнаме, в чудесных прогулках по ашраму с Папой, во время которых он учил нас в своей излюбленной манере — смешными историями и притчами, всевозможными шутками, приучая нас смеяться над своими глупостями и слабостями. Через несколько дней прошел и мой день рождения, о котором я имел смелость сообщить Папе, потом прошел еще один проведенный вместе с Папой день, и воспоминания о нем останутся у меня на всю оставшуюся жизнь.

В то утро, когда я простерся ниц перед Папой и попросил его благословить меня, он произнес в ответ знакомые слова: «Благословения Рамдаса всегда с тобой, чего ты боишься?» Я поднял голову и, посмотрев на Папины стопы — приют всех преданных, подавил слезы, набежавшие мне на глаза. Я так много хотел сказать Папе, но не смог произнести ни слова. Подняв голову, я только смотрел на его приветливое, светлое лицо с нежно-розовым румянцем, добрую улыбку и ласковые глаза, которые запечатлелись в сознании всех, кто приходил к нему.

Прошло два дня, и настало время моего отъезда из ашрама. В эти два дня я хотел хотя бы ненадолго остаться наедине с Папой, чтобы выразить ему все, что было у меня на сердце и получить у него еще одно благословение на три моих сокровенных желания. Но такой возможности мне не представилось, и как-то неожиданно пришло время уезжать.

По мере того как стрелки часов в комнате Папы быстро приближались к той минуте, когда должно было подъехать такси, чтобы увезти нас с женой на станцию, я все больше терял самообладание. В спешке набросав на листке бумаги три своих желания, я, коснувшись Папиных стоп, протянул ему листок. «Папа, — сказал я, снова борясь со слезами, хлынувшими из глаз, — пожалуйста, исполни их». Папа развернул листок и с улыбкой прочел написанное. Потом он взглянул вниз на меня, его улыбка стала еще шире, и он спросил: «Ты хочешь, чтобы Рамдас сохранил этот листок или достаточно того, что он это прочел?» «Достаточно, что Папа читает это и благословляет Меня», — сказал я дрожащим голосом.

Продолжая смотреть на меня, Папа разорвал листок на мелкие аккуратные кусочки и бросил их в стоявшую у его стула корзинку. Потом он слегка кивнул головой. «Пусть так и будет», — сказал Папа с радостной и обнадеживающей улыбкой. Никогда в жизни не чувствовал я себя таким счастливым. И когда я простерся у его стоп, я ничего у него не просил, но Папа по собственному почину поднял свою благословляющую руку и погладил меня по голове.

«Не беспокойся, — сказал он, — на вас обоих всегда будет благословение Рамдаса».

Прошло пять долгих лет (писалось это в 1968 году) с тех пор, как я видел Возлюбленного Папу в последний раз, пять долгих лет мне так недостает его, когда я приезжаю в ашрам', пять лет воспоминаний о нем и о том, чего он ждал от нас. Он один знает, в какой мере не оправдали мы его ожиданий, но у нас, его детей во всем мире, вечно будут звучать в ушах его слова: «Не беспокойтесь, на вас всегда будет благословение Рамдаса».

Пусть это великое благословение — величайшее из всех благословений — приведет нас всех к Папе.

Приложение 3

Примечания

1

Санньяса — отшельничество, отречение от мирской жизни. (Курсивом выделены слова на санскрите. Здесь и далее прим, редактора.)

2

Бхаджаны — песни, гимны, прославляющие Бога, Его имена, ипостаси и атрибуты.

3

Тат твам аси — «То ты есмь», одно из великих изречений Веданты.

4

Ежедневная вечерняя молитва, читаемая всеми обитателями Анандашрама.

5

Эта мантра переводится на русский с санскрита примерно так: «Слава Тебе, святый Господи, слава, слава Тебе, аминь». Это древняя мантра, в которую Рамдаса посвятил его отец.

6

Дхоти — мужская одежда в виде длинного куска ткани, обматываемого вокруг бедер.