В замок не пойду, уеду в город, закажу там почтовых лошадей и к вечеру уеду.

Решено… Рассвет.

…

Вот тебе и уехал!

Правду говорит пословица: «Человек предполагает, а Бог располагает». Впрочем, тут Бог, наверное, участия не принимал!..

Я плохо Ему молился, плохо верил, и Он меня оставил этой ночью!

Сейчас я совершенно спокоен – спокоен, как человек, неизбежно приговоренный на смерть.

Весь ужас открытия правды, вся безвыходность моего положения отошли в сторону, и жалость жизни, и боязнь смерти: все переболело, перегорело…

Теперь остался один долг – предупредить Карло. Лично я этого не могу, «она» не допустит.

Пусть эти записки откроют ему страшную тайну. Чтобы оберечь их от «нее», я положу их в Библию.

Конечно, будет следствие по случаю моей внезапной смерти, обыск в моей комнате, их найдут и передадут по адресу.

Чтобы Карло все было ясно, продолжаю рассказ.

Итак, я решил уехать.

В город, чтобы заказать почтовых, я отправился верхом.

В лесу, на крутом повороте дороги, лошадь моя заупрямилась. Несмотря на хлыст и шпоры, она не трогалась с места. Можно было думать, что она зачуяла волка. Она вся дрожала и покрылась потом. Недоумевая, я слез и пошел пешком, таща коня в поводу.

За поворотом дороги я увидел Риту, сидящую на пне дерева. Кажется, в первую минуту я так же испугался ее, как и моя лошадь волка.

Оправившись, я подошел и заговорил, притворяясь, что ничего не знаю и не помню. Но один взгляд Риты показал мне, что она все помнит и видит мои уловки насквозь.

Я растерялся. Лошадь рванулась и убежала. Рита смотрела на меня, не спуская глаз, и голова моя опять начала кружиться, все закачалось. Я сел на траву.

Рита наклонилась к моему лицу и начала шептать:

– Зачем ты бежишь? Разве ты не видишь, не чувствуешь, что я люблю тебя?

Я хотел заговорить…

– Оставь, молчи. Я знаю, что ты скажешь, – продолжала она, – но какое нам дело до Карло и до всего земного? Ты будешь счастлив, вечно счастлив. Ты будешь бессмертен, я подарю тебе вечную жизнь, там, где я, Карло не может за мной следовать, не может мне принадлежать: его оберегают! – криво усмехнулась она. – Согласись на мою любовь, и я открою тебе тайны, каких не знает никто; я унесу тебя высоко-высоко, лунный луч будет нашей дорогой, а в час покоя мы будем сладко спать!

А какое наслаждение пить горячую алую кровь, а с нею и вечную жизнь! – продолжала она.

Я с ужасом отшатнулся!

Уже с первых слов Риты мне показалось многое странным в ее словах и обещаниях, и я со страхом убеждался в том, во что до сих пор не хотел верить…

Получив от тебя письмо о том, что твоя мать, по словам старого доктора, была вампиром, я заинтересовался этим поверьем и купил старинную латинскую книгу, трактующую о ламиях, «не мертвых» и т. п.

Поштудировав ее немного, я, конечно, отбросил ее в сторону, не мог же я тогда верить во всю эту чушь, не мог не считать все вымыслом. А вид твоего старого доктора, его странности, его разговоры только еще больше укрепили мое мнение. Я был убежден, что вся история с вампирами – бред его больной фантазии.

И вот теперь эта фантазия предстала предо мной во всем своем ужасе правды!

Я понимал, что Рита любит и под влиянием чувства открывает мне многое, что покамест не должно быть открыто, или, быть может, она так верит в обладание мной, что уже не стесняется.

Она сама вампир, ее погубил или, как она выражается, «призвал к жизни» старый граф Дракула.

Он отдыхает в большом каменном гробу, он долго ждал ее… Наконец она пришла и вызвала его теплотой своего молодого душистого тела.

Для того чтобы достигнуть вечного существования, надо умереть для людей.

Так с ней и случилось. Но на вторую же ночь Дракула силою своего могущества заставил ее восстать и жить между людьми как ни в чем не бывало.

Она так много говорила о прелести быть вампиром, что мозг мой больше и больше начал тускнеть и все пошло кругом.

– Так скорее достигну я первой степени силы, – добавила она.

Точно сквозь дрему я вспомнил, что в старинной книге сказано, что вампир не дает тени, не любит зеркал, не пьет, не ест, спит на закате солнца. И, к ужасу моему, я находил у Риты все эти приметы! Или я их сам заметил, или о них сообщил мне Карло. Силы совершенно меня оставили.

– Ты согласен, милый? Отдайся мне, не бойся, – шептала она. – Я отдыхаю в моем гробу, и я заставлю Карло поставить твой гроб рядом с моим.

При этих словах я рванулся и вскочил:

– Нет, я не хочу! – вырвалось у меня.

Она зло засмеялась:

– Не хочешь? Тем хуже для тебя; тебе нет возврата к жизни. Не воображай, что ранки на твоей шее нанесены тебе сучком шиповника; о нет, это я ночью положила на тебя свою печать.

Ты погиб. Ты можешь только выбирать: смерть, настоящую смерть, с червями и холодом могилы, или бессмертную жизнь вампира.

Я до ночи даю тебе время на размышление. Ночью я приду. Ты не спрячешься, не уйдешь от меня – не пытайся.

Выбирай: моя любовь и бессмертие или ты в недалеком будущем – скелет с провалившимися глазами и дырою вместо носа.

В это время возле нас раздались голоса; это были слуги, посланные Карло за Ритой.

Нам ничего не оставалось, как взяться под руку и идти в замок.

В удобных местах я все косился, ища тени от «него», от Риты, все еще надеясь на что-то.

Тени не было.

В замке я провел несколько неописуемых часов. «Он», Рита, не спускал с меня глаз; Карло невыносимо ревновал, сам я не знал, что предпринять, как спастись; ум мой мутился: я пробовал молиться, но не находил слов.

Вся прошлая жизнь пронеслась в моем воспоминании, и какой она мне показалась прекрасной! А будущее?

Сколько ждет меня интересной работы, открытий; быть может, любовь, но не эта проклятая, а святая, чистая…

Я готов был рыдать, а тут Карло, с его резкими речами, и взгляд «его», Риты, говорящий: «Ты мой, исхода нет!»

Наконец я не выдержал и бросился бежать. Я не только забыл хлыст и перчатки, но даже мою шляпу…

И вот я пишу, торопясь исполнить последнее: открыть глаза