Факту же безоружного похоронного обряда есть простое объяснение: оружие из железа слишком высоко ценилось, и не только в среде варваров, а у готов, если верить Тациту и Иордану, к нему было сакральное отношение.

Кстати, Кассиодор в «Вариях» и Иордан в «Гетике» сообщают о своеобразной традиции родства по оружию в готской среде, которая, по-видимому, была присуща и другим народам того времени[517].

Здесь уместно отметить, что когда умирала женщина, то она умирала «по-настоящему». Поэтому и похоронный обряд был другим, более богатым: в могилы клали украшения, небольшие изделия из железа, керамику и т. д.

Итак, все эти сообщения говорят о древней, многообразной и стойкой языческой традиции готов. Она пронизывала все стороны их жизни. Так, она давала большие полномочия вождям, но только до того момента, покуда их деятельность удовлетворяла потребности племени. В течение всей готской истории они были заложниками этих языческих традиций, в результате чего, по-видимому, в их ареале так и не был укоренен институт наследственной власти. По сути, они всегда были вынуждены идти на поводу у дружины или подчиняться большинству племени, даже вопреки собственной воле или логике событий. У Иордана мы часто находим подтверждение этому явлению: «Ввиду того что со временем уменьшилась добыча от грабежа соседних племен, возник у готов недостаток в продовольствии и одежде. Людям, которым некогда война доставляла пропитание, стала противна мирная жизнь; и вот все они с громким криком приступают к королю Тиудимеру и просят его: куда ему ни вздумается, но только вести войско в поход. Он же, призвав брата своего и метнув жребий, убедил его идти в Италию, где тогда правил император Гликерий, а сам как более сильный [решил] двинуться на восточную империю, как на государство более могущественное. Так и случилось»[518]. Интересно, что случилось бы с Тиудимером в случае его отказа. Ответ очевиден.

Со второй половины III в. источники сообщают о начавшейся христианизации готов, которая к середине IV в. привела к религиозному расколу и войне в среде тервингов. Какие же события привели к этому? Обратимся к сообщениям церковных историков.

Так, Феодорит (386–457) пишет: «Я думаю, стоит труда показать незнающим, как варвары заразились болезнью арианства. Когда готы перешли Истр и заключили с Валентом мир, бывший в то время ненавистный Евдоксий внушал царю убедить их, чтобы они вступили с ним в общение; ибо этот народ давно уже озарился лучами богопознания и воспитывался в их апостольских догматах. Одинаковый образ мыслей, говорил он, сделает мир более прочным. Похвалив такое намерение, Валент предложил начальникам готов согласиться с ним в догматах, но они сказали, что не решатся оставить учение предков. В то время у них был епископ Ульфила, которому они чрезвычайно верили, и его слова считали за нерушимые законы. Смягчив его убеждениями и склонив деньгами, Евдоксий расположил его дать мыслям варваров такое направление, чтобы они вошли в общение с царем. Убеждая Ульфилу, он говорил, что вражда возгорелась из-за честолюбия, а в догматах нет никакого различия. Поэтому-то готы и до сих пор говорят, что Отец больше Сына, впрочем, не соглашаются называть Сына тварью, хотя и находятся в общении с теми, которые называют Его так. Вообще, они не во всем оставили учение предков, ибо и Ульфила, убеждая их войти в общение с Евдоксием и Валентом, говорил, что в догматах нет различия, но что разделение произведено пустой распрей»[519].

Из отрывка понятно, что виновниками склонения готов к арианству историк считает Евдоксия, архиепископа Антиохийского и Константинопольского, Вульфилу и Валента, который еще ранее, «когда готы перешли Истр и начали опустошать Фракию, собрал войско и вознамерился вести против них войну. При этом ему показалось, что лучше воевать, оградив себя всеоружием всесвятого крещения, чем оставаясь чуждым Божественной благодати. И эта мысль его была хорошая и весьма мудрая, но то, что случилось после сего, показывает крайнюю слабость его души и обличает в нем измену истине. Он, бедный, потерпел то же, что праотец Адам, ибо, подобно последнему, поработился от того, что был обольщен словами жены – был взят в плен не силою оружия, а обманчивыми женскими словами. Сделавшись сперва сама добычею арианского обмана, жена Валента увлекла за собою и мужа, и Валент вместе с нею впал в одну и ту же бездну богохульства. Вождем и тайносовершителем у него был Евдоксий, который тогда еще держал кормило Константинополя и не управлял кораблем, а потоплял его»[520].

По Сократу (380–439), при Евдоксии арианское «исповедание в первый раз принято и епископом готов Улфилою, а до того времени он принимал исповедание Никейское, следуя Феофилу, который, быв епископом Готским, присутствовал на Никейском соборе и подписался». «Вот от чего и теперь много Готов, преданных арианской ереси: они приняли ее тогда (при Валенте) из благодарности к царю»[521].

Созомен (400–450) вообще утверждает, что «Готфы и сопредельные с ними поколения, обитавшие по берегам реки Истра, еще прежде [императора Константина Великого] исповедали Христову веру. К ним попадалось в плен и оставалось у них много и христианских священников, которые нередко исцеляли тамошних больных и очищали одержимых демонами. Избирая их в руководители своих действий, варвары были научаемы, удостаивались крещения и причислялись к Церкви»[522]. Бывший сначала чистым последователем никейского учения, после «Ульфила и сам вступил в общение с арианами и все племя отторг от кафолической Церкви»[523].

И Филосторгий (365–439) уверяет, что «в царствование Валериана и Галлиена Скифы, в несметном количестве переправившись через Истр, вступили в пределы Римской империи, прошли большую часть Европы, проникли в Асию, Галатию и Каппадокию и, взяв многих пленников, в числе коих были и некоторые клирики, с богатою добычей возвратились домой. Это-то плененное благочестивое общество, обращаясь с варварами, немало их обратило к благочестию и вместо языческого образа мыслей научило принять»[524].

Наиболее яркую картину процесса начала массовой христианизации готов дает Иордан в «Гетике»: «Везеготы же… напуганные страхом своих родичей, колебались, на что им решиться в отношении племени гуннов; они долго размышляли и наконец, по общему согласию, направили послов в Романию к императору Валенту, брату императора Валентиниана-старшего, с тем чтобы подчиниться его законам и жить под его владычеством, если он передаст им для поселения область Фракии или Мёзии. Кроме того, чтобы больше было им веры, они обещают стать христианами, если только будут им даны наставники, учащие на их языке. Получив такое известие, Валент тотчас же с радостью согласился на это, так как и сам, помимо всего, собирался просить о том же. Приняв гетов в Мёзию, он поставил как бы стену государству своему против остальных [варварских] племен. А так как император Валент, увлеченный арианским лжеучением, закрыл все церкви нашего толка, то и послал к ним проповедниками сочувствующих своему направлению; они, придя туда, стали вливать [в души] этих грубых и невежественных людей яд своего лжеучения. Так вот, везеготы благодаря императору Валенту сделались арианами. В дальнейшем они, движимые доброжелательством, просвещали как остроготов, так и гепидов, своих родичей, уча их преклоняться перед этим лжеучением; таким образом, они склонили все племена своего языка к признанию этой секты»[525]. Этому сообщению, скорее всего, можно доверять. Очевидно, что до переселения в Римскую империю ни о какой массовой христианизации готов говорить нельзя, несмотря на присутствие последователей Вульфилы и готов-христиан Фритигерна. Это подтверждают и «Страсти святого Саввы Готского»: христианство в готской среде не было щироко распространено, и христиане предпочитали скрывать свое вероисповедание, дабы не стать жертвами гонений.