class="p1">— Эта мысль вас не пугает?

— Док, меня пугают лишь три вещи: корабли, французская кухня и рыжие телки.

— Отшучиваетесь. Страхи есть у всех.

— У меня нет, в том-то и проблема. Я не чувствую страха, не чувствую боли и вообще ничего не чувствую.

— Определенные психические заболевания притупляют чувства. Это не такой уж и редкий случай.

— Значит, по-твоему, я все-таки псих?

Непослушный замок на воротах гаража предоставляет мне возможность поразмыслить над ответом.

— Я думаю, Клемент, что вы сложная личность.

— И как это понимать?

— Если кратко, подобных вам я никогда не встречал. Ни в личной жизни, ни на работе.

— Благодарю.

— Вообще-то, это был не комплимент. А если честно, в данный момент меня больше беспокоит собственное психическое здоровье. И свобода, коли на то пошло.

Я открываю створку ворот и оглядываю помещение в поисках надежного тайника. Наконец, запихиваю сумку за груду коробок с давно забытыми товарами Лии.

— Готово.

Закрываю ворота и вешаю замок.

— Как думаешь добираться до Холлоувея?

— На подземке?

— Не, давай возьмем такси. Без необходимости на улицах лучше не маячить.

— Почему?

— Ну и память у тебя, док. Тебя же разыскивает полиция!

— Спасибо, что напомнили.

Мы бредем к главной дороге, где Клемент отпихивает меня в сторонку и принимается ловить такси. Одно в конце концов останавливается, и я быстренько, словно прячущаяся от папарацци знаменитость, юркаю на заднее сиденье.

По дороге водитель жалуется на безумные пробки и объясняет, что где-то прорвало трубопровод. Мы тащимся с черепашьей скоростью, и после поворота на Хорнси-роуд при виде новой пробки впереди Клемент окончательно теряет терпение.

— Братан, тормозни здесь, — велит он таксисту.

Тот подчиняется, и я выбираюсь наружу, пока мой спутник расплачивается. Вскоре он присоединяется ко мне на тротуаре и осматривается.

— Тут пара минут ходьбы, — заключает он.

Я нервно озираюсь. Кругом полнейший упадок, и если бы не присутствие Клемента, я снова бросился бы ловить такси. Раз уж он здесь, нужно кое о чем его спросить.

— Возможно, вопрос несколько странный, но почему вы сами не хотите поговорить с Реджем?

— Ты знаешь почему.

— Допустим, знаю, но вдруг вы ошибаетесь и на самом деле все не так, как вам кажется? Вы не можете не признавать, это же… да я даже слова подобрать не могу!

— Безумие?

— Вроде того.

— Ладно, давай представим, будто я вовсе не слетел с катушек. Как бы ты отреагировал, если бы у тебя на пороге объявился… ну, скажем, Фредди Меркьюри?

— Я бы предположил, что это не Фредди Меркьюри, поскольку он умер. По логике, это может быть только его двойник. Да и потом, я не был знаком с Фредди, так что даже если бы он и объявился у меня на пороге собственной персоной, все равно остались бы сомнения.

— Ладно, не самый удачный пример. Тогда к тебе приходит покойный родственник, дед, например, или старый учитель — в общем, которого ты хорошо знал?

— Скорее всего, я бы свалился с ног от потрясения.

— Вот то-то и оно. Редж уже старик, и как, по-твоему, он отреагирует на мое появление? Бедолагу почти наверняка кондрашка хватит.

— Пожалуй.

Мы доходим до угла, и Клемент останавливается возле пивной еще более отталкивающего вида, чем паб, куда мы заглядывали в Ричмонде.

— Он живет в том доме, — указывает великан на многоэтажку на другой стороне улицы. — Квартира номер шесть.

— Вы со мной не пойдете?

— Мне что, тебя за ручку до его двери довести? — сокрушенно качает он головой. — Я буду здесь, когда закончишь. Удачи.

И с этим исчезает за дверью забегаловки.

Брошенный в одиночестве на тротуаре, я внезапно ощущаю себя совершенно беспомощным. Беспомощным и деморализованным, едва ли не сломленным. Подкати сейчас ко мне патрульная машина, думаю, я даже обрадовался бы полицейским и сдался без сопротивления. Впрочем, облегчение долго не продлилось бы. Последует многочасовой допрос, и меня наверняка заставят смотреть на проклятые фотографии, обнаруженные на моем компьютере, что само по себе пытка.

Одна лишь мысль о подобном варианте развития событий оказывается для меня вполне достаточным стимулом. Выбора нет, нужно двигаться дальше.

— Господи, помоги мне, — шепчу я.

31

Машины все так же еле ползут в пробке, и я пересекаю улицу и подхожу к подъезду. Открываю дверь и оказываюсь в вестибюле: пол выложен плиткой, оштукатуренные стены давно уже не радуют глаз белизной. Прямо впереди лестница, влево тянется тускло освещенный коридор. Я понятия не имею, где находится шестая квартира, и иду налево. Миную пять дверей и останавливаюсь у шестой. Секунду-другую собираюсь с духом и нажимаю на кнопку звонка.

Заготавливаю вступительную фразу, однако в мысли внезапно вторгается голос Дебби: «Дэвид, ты худший в мире лжец!». И потому лязг отодвигаемого засова застигает меня врасплох. В щели появляется лицо старика.

— Да? — хрипит он.

— Вы Редж Сазерленд?

— А вы кто такой?

— Меня зовут Дэвид Нанн, и я…

— Вы из муниципалитета?

— Нет.

— Из социальной помощи?

— Нет.

— Откуда же тогда?

— Как я собирался сказать, меня зовут Дэвид Нанн, и я… Э-э, внештатный журналист. Я расследую нераскрытое убийство, произошедшее еще в семидесятых, возле камденского паба «Три монаха».

— Что еще за убийство?

— Парня по имени Клемент. Насколько мне известно, его убили в переулке за пивной.

Старик поднимает взгляд к потолку, затем на пару секунд зажмуривается, после чего сурово зыркает на меня:

— Если ты собираешься написать какую-то гадость про бедолагу Клема, лучше уматывай!

— Нет-нет, что вы. Меня интересуют только потенциальные подозреваемые. В частности, неоднократно всплывало имя некоего Рейнота.

Теперь Сазерленд разглядывает меня с прищуром, и когда мне уже кажется, что дверь сейчас захлопнется у меня перед носом, старик распахивает ее и отступает назад.

Одет Редж по-стариковски — бежевые брюки и бордовая кофта, — однако его широкие плечи наводят на мысль, что, несмотря на свой почтенный возраст, грозен он не только на словах.

— Заходи и закрой за собой дверь.

Поступаю как велено и следую за хозяином в старомодную, но безукоризненно чистую гостиную.

— Наверное, мне надо предложить тебе чай или, там, кофе, — произносит он.

— Спасибо, не стоит.

— Тогда садись.

Старик опускается в кресло, я устраиваюсь на краешке диванчика напротив. Приглушив телевизор, он продолжает:

— Так как, говоришь, тебя зовут?

— Дэвид.

— Да, Дэвид. И что же ты хочешь знать?

— Хм, может, я перескажу вам, что мне удалось установить, а вы потом дополните?

— Как тебе угодно.

— Насколько я понимаю, вы с жертвой были близкими друзьями?

— Да, водой не разольешь. Клем был на несколько лет старше меня, так что я вроде как