Ш е л а г у р о в. Такой видный мужик… Впрочем, логично…

К л и н к о в а. Много воды утекло, Виктор Иванович, с вашей с ним милой и славной юности.

Ш е л а г у р о в. Логично, более чем… (Медля.) Как-то вроде слишком логично… Будто не мы сами дошли, а нас к этому подвел и вывел кто-то… Не чувствуешь?

К л и н к о в а. Нет.

Ш е л а г у р о в (в раздумье). Кто-то, кто очень вовремя сообразил, что Олег Светлов с этими справочниками обязательно и скоро засветится… И что всесильный папаша, конечно же, кинется выручать и даже попытается принять грех на себя, резонно рассчитывая, что эту мелочевку ему как-то замнут… а при этом и влипнет он, вместо этого «кого-то», в сосновское дело, которое мы расследуем: печатать у себя «левые» справочники допустил, так, может, печатал и сосновские «накладные» для всемогущих строителей? А если так, то ограничилось ли только этим его участие? Соучастие? Логика прослеживается неотразимая… Не чувствуешь?

8

Ш е л а г у р о в  и  К л и н к о в а. Камера следственного изолятора. П а ш к о в  вводит  К о с т р о в а.

П а ш к о в. Арестованный Костров, камера тридцать четыре.

К о с т р о в. Здравствуйте… Здравствуйте, Виктор Иванович.

Ш е л а г у р о в. Здравствуйте, Кирилл Романович. Садитесь.

К о с т р о в. Сюда?

Ш е л а г у р о в. Где удобней.

К о с т р о в. Удобней — дома.

Оба рассмеялись.

Ш е л а г у р о в. Закуривайте.

К о с т р о в (беря сигарету из пачки у Шелагурова). Спасибо.

Ш е л а г у р о в. Пачку себе оставьте.

К о с т р о в. Спасибо, Виктор Иванович.

Ш е л а г у р о в. Не подведут строители с новым корпусом фирмы? Это ведь персонально на вас, Кирилл Романович?

К о с т р о в. Под крышу подводят.

Ш е л а г у р о в. Цены вам нет… (Помедлив.) Такой вот у меня к вам вопрос…

К о с т р о в. Показаний давать не буду, Виктор Иванович. При всей к вам личной симпатии.

Ш е л а г у р о в. Что показания? Вахтерши вашей оргтехники вас опознали по фотографии, вы приходили в нерабочее время, распечатывали сосновские накладные… Насчет Олега Светлова нам сигнализировали с умыслом, хитрец вы этакий! Еле вас вычислили… Нет, вопрос к вам — без протокола… Кирилл Романович, зачем вам миллион?

К о с т р о в (мягко). У вас его никогда не было, Виктор Иванович.

Ш е л а г у р о в. Но вот теперь вы — здесь.

К о с т р о в. Случайность.

Ш е л а г у р о в. Закономерность.

К о с т р о в. Заблуждаетесь…

Ш е л а г у р о в. Может быть, случайность, что на таком месте оказались вы, финансовый гений, использовавший для подпольного бизнеса ситуацию в Сосновке, а не обычный, нормальный и честный работник?

К о с т р о в. Он не построил бы в Сосновке собачьей будки, и генеральный директор вышиб бы его в два счета.

Ш е л а г у р о в. Какой генеральный директор?

К о с т р о в. Любой.

Ш е л а г у р о в (помедлив). А может, чистая случайность, что этот любой директор сам и создал подходящую ситуацию на стройке… скажем, своим несбалансированным корпусом?

К о с т р о в. Вам с горки видней.

Ш е л а г у р о в. Видней-то вам… Вопрос личный, Кирилл Романович.

К о с т р о в (помедлив). Брат у меня выехал в Канаду. Ресторан открыл. Магазин антиквариата. Три машины. Вилла. Отдых на Гавайях. (Еще помедлив.) Прогорел. Разорился. Конкуренция!.. Нет ресторана. Нет магазина. Ничего. Спивается… Спился. Под забором. Жена, какая красавица была, как пела, — в сумасшедшем доме. Дети — кто где… А здесь брат — все имел. Все! Тоже ходил в замах. Коммерческим директором мебельного объединения «Тополь»… Я его отговаривал. Как я его отговаривал! Где тебе будет лучше? Где? Тебе, с твоей должностью, даже строители кланяются!.. (Умолкает.)

Ш е л а г у р о в. Это вы его припечатали…

К о с т р о в. Кого?

Ш е л а г у р о в. Директора.

К о с т р о в. Какого?

Ш е л а г у р о в. Своего…

К о с т р о в. Что вы, что вы… Игорь Михайлович Светлов! Все закономерно… Случайность, что я здесь.

Ш е л а г у р о в (Пашкову). Увести…

П а ш к о в (Кострову). На выход!

К о с т р о в. Не суетись… Спасибо за сигареты, Виктор Иванович.

П а ш к о в  выводит  К о с т р о в а.

Ш е л а г у р о в. Заказы после шести?

К л и н к о в а. Как всегда.

Ш е л а г у р о в. Ну, закончили? С Сосновкой?

К л и н к о в а. Считаешь?

Ш е л а г у р о в. Нет, конечно…

9

Ш е л а г у р о в  и  И. М. С в е т л о в; в глубине  К л и н к о в а. Управление внутренних дел.

С в е т л о в И. М. Действительно двадцать три года не виделись?

Ш е л а г у р о в. Двадцать три…

Пауза.

С в е т л о в И. М. А три курса бок о бок, ноздря в ноздрю прожили… Всю жизнь теряю людей! Просто череда предательств какая-то… (Помолчав.) Была цепь ясных и понятных вех. Ориентиров. Когда родился и когда женился. Защита. Первая книга. Докторская. Завод. Кафедра. Директорство. И вот вдруг… ушло. Все это. Размылось. Успехи и достижения. Возникли иные верстовые столбы… Была еще в довоенном детстве в нашем дворе на Фонтанке девочка Виктория. Блокада. Три года эвакуации, мыкаясь по стране, я ждал возвращения, во сне видел встречу с нею. В начале сорок четвертого в старом дворе нашего дома, — на фасаде, видном с Невского, тогда висела фанера с нарисованными окнами и карнизами, прикрыв брешь в стене, — мы наконец встретились с Викторией… А я уже не захотел дружить с нею. Из-за Нели, с которой познакомился на первом же школьном вечере. Виктория долгие годы звонила, потом писала откуда-то, приезжала и снова звонила… (Пауза.) Ты тоже долго звонил. Сговаривались, уславливались… Потом ты звонил уже только по праздникам… (Еще пауза.) Но единственное, чего не променял ни на что, знал и помнил всегда… Ночью подними — сразу мог ответить: что ему надо и чего не надо в эту самую минуту — это Аленка! Олег… Отказался от помощи?

Ш е л а г у р о в. Да.

С в е т л о в И. М. От всего?

Ш е л а г у р о в. Да.

С в е т л о в И. М. (тяжело поднимаясь). Уезжать одному… (Вдруг.) Я могу? Забылся!.. (Вновь садится.)

Шелагуров подписывает листок, протягивает Светлову.

Ш е л а г у р о в. Пропуск.

Клинкова резко встает, глядя на Шелагурова.

Олегу оформляют подписку о невыезде до суда. Вместе поедете.

С в е т л о в И. М. Спасибо.

Ш е л а г у р о в. Ладно.

С в е т л о в И. М. Так и не сочинили протокол моего допроса.

Ш е л а г у р о в. Я — расспрашивал.

С в е т л о в И. М. Допрашивал… Даже — судил.

Ш е л а г у р о в. Тогда бы ты не уезжал сейчас…

С в е т л о в И. М. Ощущение… дали высшую меру. (Медленно выходит.)

К л и н к о в а (в ярости). Я рапорт подам! Вы не требуете с него даже подписки о невыезде?! Товарищ подполковник, вы что… Вы вообще решили не привлекать его по делу?

Ш е л а г у р о в (после паузы). Какому?

К л и н к о в а. Товарищ подполковник… Виктор Иванович, извини, ты знаешь, как мы с тобой, сколько лет, как я — к тебе, но рапорт — подам! Да если не привлекать таких…

Ш е л а г у р о в. По какой статье?

К л и н к о в а. По любой — не ошибемся!

Ш е л а г у р о в. Нету у нас статьи для него…

К л и н к о в а. Хоть по сто восемьдесят первой! Хоть за дачу заведомо ложных показаний! Предупрежден был? Его эта роспись?.. (Вне себя.) Мир человек объехал! Вон ведь как… Там Эйфелева башня, а тут Люксембургский дворец с Лувром. Здесь Акрополь с Колизеем, а там бананово-лимонный Сингапур!.. А главного — так и не увидел?!

Ш е л а г у р о в. Чего?

К л и н к о в а. Крылатых ракет! Першингов и трайдентов с ядерными боеголовками! Этих сверхновых межконтинентальных баллистических! Ведь семь минут… Семь! И они здесь… Здесь! Он тебе тут милых подруг и друзей юности вспоминал, а мне вот и вспоминать-то некого. Всех в блокаду… Семью. Родню, близких и дальних. Всех. Одноклассников. Всех. В День Победы одна в наш двор вышла, как