— Но я видел, вы вышли из лавки этого недотепы — Пакиньо? — господин Неро был сама любезность и выглядел весьма довольным, будто был очень рад встрече. — Что вы там делали?

— Можно подумать, вы шпионили за нами, — улыбнулась я не менее любезно, и почувствовала, как Тристан предостерегающе пожимает мою руку. — Просто лорд был настолько щедр, что решил побаловать меня обновкой. Я заказала пару платьев.

— Но зачем вы сделали заказ в этой лавке? — изумился Неро. — Там шьют только для голотьбы. Лучше бы обратились ко мне, я бы посоветовал прекрасную портниху.

— В следующий раз так и сделаю, — вежливо ответила я.

Вдоль улицы с гиканьем и визгом промчалась толпа ряженых — на них были маски в виде женских лиц, а к ним крепились ленты, которые извивались на ветру, как змеиные тела, и господин Неро спросил:

— Куда вы теперь? Хотите, буду сопровождать вас? Сейчас на площади будут разыгрывать представление.

— Вряд ли нам будет интересно, — ответила я. — Лучше мы побродим где-нибудь в тени, выпьем виноградного сока…

— Тогда вам тем более не помешает моя компания, — лорд Неро проявил завидную настойчивость. — Вряд ли лорд Тристан сможет вас защитить.

— А мне что-то угрожает? — быстро спросила я.

Господин Неро расцвел улыбкой:

— Как любой красивой девушке. В праздники в Анжере неспокойно. Такой красавице, как вам, леди Изабелла, нужен охранник. Много пьяных и просто буйных.

— Не волнуйтесь, мы справимся, — заверила я его, а Тристан молчал, как заколдованный.

Я была раздосадована его молчанием — мог бы хоть что-то ответить. Но Тристан не мог знать, как господин Неро пытался меня соблазнить.

— А где ваша телохранительница, лорд Тристан? — Неро оглянулся. — Она не с вами?

— Милдрют занята, — сказала я после паузы, так как Тристан, похоже, не собирался давать никаких объяснений, словно язык проглотил.

— Чем это она занята, если ее господин решил прогуляться по городу? — изумился Неро. — Так мне пойти с вами? Вы не против, леди Изабелла?

Его настойчивость и раздражала, и настораживала. Я подумала, что для мужчины, пылко признававшемся мне в любви под луной, а потом увидевшего меня в объятиях другого, он слишком услужлив.

— Мы не хотим отвлекать вас от дел, — сказала я, беря Тристана под руку. — Всего доброго, господин Доруа.

Мы вышли из портика, и бывший наставник герцога проводил нас взглядом.

— Будьте осторожны! — крикнул он нам на прощание. — Берегите себя!

Я кивнула через плечо, показывая, что предупреждение принято.

— Вы ему небезразличны, — заметил Тристан, когда мы удалились на полквартала и влились в пеструю и шумную толпу празднующих горожан.

— Вам показалось, — ответила я.

— Нет, это чувствуется, — сказал он. — Господин Неро всегда слишком осторожен, чтобы выставлять симпатии напоказ, но с вами ему не удается быть осторожным.

— Господин Неро подозрителен в высшей степени, — ответила я, не желая говорить о том, что связывает меня и бывшего наставника герцога. — Всегда появляется неожиданно и не вовремя. Мне кажется, он следил за нами.

— И прекрасно видел, где мы были, — подытожил Тристан. — Кстати, Неро единственный был таким же высоким, как мой отец. Даже немного выше. Отец иногда шутил, что терпеть не может, когда на него смотрят свысока, и обещал, что однажды подкоротит кое-кого на целую голову. Это была шутка, ничего больше.

— Тогда господин Неро мог спокойно сыграть роль вашего отца на празднике, — сказала я медленно. — И никто не заметил бы подмены, кроме…

Ряженые снова промчались мимо, закружив нас в своей пестрой толпе. Я вцепилась в руку Тристана, чтобы не потерять его в толчее, но нас оторвало друг от друга.

Меня схватили за талию, оттаскивая в сторону, а когда я хотела крикнуть, чтобы позвать Тристана, на лицо шлепнулась плотная ткань, перекрывая рот и нос. Потом меня подхватили под колени и, не обращая внимания на мое мычание и попытки брыкаться, поволокли прочь.

Глава 19. В плену дракона

Под плотной повязкой я совсем задохнулась. Мои жалобные призывы о помощи заканчивались одним — я получала тычок в живот и на некоторое время выпадала из реальности от боли.

Меня куда-то несли, то ускоряя шаг, то останавливаясь. Пару раз я ударилась обо что-то твердое, что поняла, как дверные косяки, и наконец, меня без особого уважения швырнули — спасибо, что на мягкое, а не на камни.

— Маленькая, а тяжелая, сучка, — проворчал кто-то над моей головой, придерживая меня за шею и плечи. — Свяжи ей руки, пока опять не начала брыкаться.

Я запоздало попыталась пнуть своих похитителей, но успеха это не принесло, и спустя несколько минут мои руки были стянуты на запястьях тонкой, но крепкой веревкой.

— Снимай! — последовал приказ, и тряпку, которой была обмотана моя голова, размотали.

Свет больно ударил в глаза, и я зажмурилась, хотя страх подсказывал поскорее рассмотреть похитителей.

— Рад тебя видеть, красавица, — услышала я голос.

Теперь можно было не торопиться открывать глаза, я и так узнала, кто стоял за моим похищением.

Это был Ланчетто. Господин герцог собственной персоной.

— Надеюсь, путешествие сюда было приятным? — спросил он нарочито-участливо. — Я велел, чтобы с тобой обращались как можно бережнее.

— Можете их наказать, ваша светлость, — ответила я, наконец проморгавшись. — Они несли меня, как мешок с репой, и били еще.

— Ах, негодяи, — посетовал он. — Я разберусь, можешь не переживать.

— Не буду, — пообещала я, обнаружив, что лежала на постели в красивой и богато обставленной комнате.

Здесь не было окон, и свет давал светильник из прозрачного камня. Сверху было приделано медное кольцо, в которое вставлялась палка, чтобы можно было переносить, не обжигая рук. Ланчетто стоял рядом со светильником, и его лицо, освещенное сбоку, теперь ничуть не напоминало человеческое.

К камзолу герцога была прикреплена тринакрия из слоновой кости и золота. Змеиные хвосты изгибались почти под прямым углом, придавая праздничному символу зловещий вид — словно когти, готовые схватить и разорвать.

— Зачем я здесь? — я оглянулась, быстро сосчитав своих тюремщиков. Кроме трех слуг из личной свиты герцога здесь были шесть или семь гвардейцев. Все они стояли поодаль, у порога, и было похоже, что никого из них не мучило раскаяние.

— У меня к тебе несколько вопросов, — сказал Ланчетто, поправляя кружевные манжеты. — Во-первых, насчет картины.

— А что с ней? — быстро ответила я. — Вы же сами сказали — ничего примечательного.

— Мне хотелось бы взглянуть на нее еще раз.

Я так и впилась в него взглядом. Лукавит? Или в самом деле не причастен к краже?

— Где она? — голос Ланчетто был обманчиво-мягким, но что-то подсказывало мне, что подобная мягкость