сказал Тристан резко. — Или дайте мне, я порву! — он протянул руку, но я не отдала ему записку.

— По-моему, настало время во всем разобраться, — сказала я твердо.

— Разобраться в чем, леди Изабелла? — спросил Тристан, хмурясь. — Недавно вы чуть не погибли, если помните. И если помните, я давал вам совет…

— Не доискиваться правды, — подхватила я. — Но что поделать, лорд, если правда лезет изо всех щелей, а я не слепая и не стараюсь казаться ею.

— О чем это вы? — произнес он медленно.

— О том, что кто-то усиленно подает вам знак, — сказала я твердо и захлопнула книгу. — А вы усиленно стараетесь этого не замечать. Кто-то знает всё о трагедии, что произошла с вашими родителями. И мне кажется, вы прекрасно понимаете, что ваша мать не могла убить вашего отца.

— Послушайте, Изабелла, — голос Тристана чуть заметно дрогнул, — я ценю желание помочь, но лучше не вмешивайтесь. Это опасно. Вы едва не расстались с жизнью.

— Я уже вмешалась. И тот, кто знает правду, хочет, чтобы я вмешалась. Ведь он нарисовал меня на той картине, которую украли. Это я смотрю на мертвого льва. Кто-то хочет сделать меня свидетельницей совершенного преступления. И конечно же, что убийца этого не хочет.

Тристан опустил ресницы, а я продолжала убеждать его:

— Милдрют предала вас, всегда предавала, если сжигала вам глаза под предлогом лечения. Но мне можно доверять — я лицо стороннее, я не замешана в интригах вашей семьи.

Тяжело вздохнув, Тристан спросил:

— Что вы предлагаете?

Я встрепенулась, довольная победой, но он погрозил мне пальцем:

— Я не согласился на эту авантюру. Я не готов рисковать вашей жизнью и своей. Просто спрашиваю — что вы предлагаете?

— Для начала хочу просмотреть все книги в вашей комнате, — объявила я.

— Зачем? — удивился он.

Но я уже открывала книгу одну за другой. Моя догадка оказалась верной — во всех книгах я нашла одну и ту же записку.

— Тот, кто хотел нас предупредить, засунул записки во все книги, чтобы я наверняка нашла ее, — сложив стопку бумаг на стол, я прихлопнула ее ладонью. — Отказываюсь думать, что это сделала Милдрют. Ей было проще сказать об всем открыто. Кто-то постарался, пока мы гостили у герцогини. И постарался, чтобы об этом не узнала Милдрют, иначе он не прятал бы записки в книгах. Ведь только я читаю их. Так вы знаете, кто шил для вашего отца костюм льва?

— Один портной, — сказал Тристан глухо. — Тогда он был очень известен, у него была лавка в лучшем квартале Анжера. Его звали Паскалье.

— Он наверняка что-то знает. И мы должны расспросить его.

— Вас чуть не убили.

— Ночью, — ответила я с усмешкой. — Но мы-то отправимся туда днем. К тому же… что-то мне подсказывает, что рядом с вами мне некого бояться.

— Вы преувеличиваете мои способности. В тот раз нам просто повезло.

— Невероятным и волшебным образом, — поддакнула я.

— Вы удивитесь, но волшебство существует в нашем грешном мире, — скупо улыбнулся он. — Но вы ведь не успокоитесь?

— Нет, — тут же отозвалась я.

— Завтра в Анжере празднуют день святой Агаты, — произнес Тристан задумчиво. — Там будет настоящее столпотворение. Уверен, что никто не заметит нас, если мы решим побродить по торговым кварталам.

— Вот и отлично! Давно пора дознаться до истины! — я решительно скомкала записки и швырнула их в жаровню.

— Только одно условие, леди Изабелла…

— Какое?

— Для большей безопасности, раз уж вы решили усложнить себе жизнь, я хотел бы предложить вам ночевать здесь, в моей спальне.

Я внимательно посмотрела на него, пытаясь понять — было это предложение заботой обо мне или кое-чем другим. Но лицо Тристана выражало лишь беспокойство, ему явно не по душе было то, что я задумала.

— Вам нечего опасаться с моей стороны, — запоздало спохватился он. — Уверяю, что только из лучших побуждений…

— Не надо лишних слов, — сказала я и погладила его по руке. — Я верю вам полностью и безоговорочно, — а потом засмеялась и добавила: — Должна же я кому-то верить.

— Звучит не очень, — признался он.

— Тогда не будем больше об этом, — предложила я. — Продолжим чтение. История вашего рода мне очень интересна, и я с удовольствием разузнаю побольше о драконах.

— Вряд ли вам понравится, когда вы узнаете о нас… правду, — Тристан снова полулежал на постели. — История драконов — это череда убийств, грязного разврата, кровосмешения и преступлений против небес.

— А еще — свобода и полет, — вырвалось у меня.

Он промолчал, и я вернулась к чтению.

Тристан оказался прав. История драконов изобиловала убийствами, предательствами и постыдными тайнами. Сын предвал отца, брат убивал брата, дочь возлежала с отцом, а мать приносила сыновей в жертву. Кровь, грязь, ужас — все это обрушилось на меня со страниц книги, вызывая омерзение. В конце концов, я захлопнула книгу, не в силах продолжать.

Я вас предупреждал, — сказал Тристан грустно. — Почему вы никогда не слушаете советов, Изабелла?

Я промолчала, и больше мы не возвращались к этому разговору, тщательно избегая и любых упоминаний о Бьянке и покойном герцоге, как будто и не собирались завтра на разведку в город.

В эту ночь я думала, что не усну — мысленно переживая последние события, а еще больше — ощущая близость лорда Тристана. Но ближе к полуночи шум моря убаюкал меня, и я сладко проспала до рассвета, свернувшись клубочком на перине, положенной у дальней от постели Тристана стены. Когда я открыла глаза, он уже расхаживал по комнате — умытый и одетый.

Мы отплыли в Анжер под прикрытием утреннего тумана и, причалив, сразу направились в торговые кварталы, смешавшись с пестрой нарядной толпой, которая несмотря на ранний час готова была веселиться. Всюду я видела изображения красивой женской головки, от которой исходили три извивающихся змеиных хвоста. Эти знаки горожане гордо носили на груди в виде брошей, а некоторые держали такие же маски, прикрепленные к палочкам.

— Что это за знак? — спросила я у Тристана, описав ему очередную маску. Горожане были в восторге, но меня хвостатые головы пугали. Особенно после прочтения хроник драконьей семьи.

— Тринакрия, — пояснил Тристан. — Это знак нашего города. Три стихии — небо, земля, море. Три горы на окраинах Анжера. Но я думаю, что здесь нужно усматривать более древний символ — Прессина, родившая трех дочерей-дракайн, о которых вы читали.

— Палатина, Мелиор и Мелюзина, — повторила я.

— Да, великие родоначальницы. По нашим легендам, Прессина была родом из этих мест.

Мы медленно продвигались по переполненным улочкам и, наконец, добрались до мастерских швецов.

— Паскалье? — переспросил меня близорукий и седой