После первого урока во время перемены я отправился в кабинет директора, в котором меня уже ждала бабушка и Святослав. Платона Ивановича на месте не было, бабуля наверняка его попросила оставить нас самих.

Без лишних расшаркиваний я передал недоверчиво поглядывающей на меня бабуле пузырек с зельем и листок с формулой. Она очень долго глядела на листок, крутила в руках пузырек, потом отдала формулу Святику. Тот лишь бегло просмотрел рецепт зелья и поспешно спрятал листок в нагрудный карман пальто.

— Ты хоть по дороге в Китежград изучи компоненты, — вздохнул я. — А по-хорошему ты должен знать формулу наизусть.

Святик скривил кислую мину, мол, нечего тут учить меня.

— Подожди, — нехорошо усмехнулась бабка и пригрозила мне пальцем, а затем протянула пузырек Святу.

— Пей! — приказала она.

Святослав, нахмурившись, покосился на меня, хотел что-то спросить, но бабка снова повторила:

— Пей! — теперь громче и настойчивее.

Святославу ничего не оставалось, как отхлебнуть из колбы. А тем временем бабуля достала из дамской сумочки артефакт морока и активировала его. Вот же, а я и не знал, что он у нее есть.

Для меня ничего не изменилось, действие зелья все еще длилось, а вот Святослав… Какое-то время он недоверчиво косился на меня, явно ожидая подвоха. Но когда зелье начало работать, он ухватился за стол, словно бы боялся упасть, и с придыханием, радостно произнес:

— Работает! Мамуля, оно работает!

Ошалелый от происходящего Святик схватился за голову, переводя взгляд то на бабку, то на меня. Но вот бабуля все еще продолжала сидеть с недоверчивым лицом.

— Откуда оно у тебя, Ярослав? — требовательно спросила она.

К моему облегчению в этот момент зазвенел звонок на урок:

— Везите его скорее в Китежград, ба, — торопливо затараторил я, поспешив к двери. — а когда вернетесь, я вам обязательно все-все расскажу.

И не дожидаясь очередных вопросов я поспешил прочь из кабинета.

Сегодняшний учебный день я провел в прекрасном настроении. А вот Борислав напротив — был до крайности напряжен. Не знаю почему, но все происходящее меня радовало: то ли потому, что удалось создать зелье невосприимчивости, то ли потому, что Мила осталась в Варгане и все уроки находилась рядом.

На всех переменах я нарочно таращился на троицу. Во-первых, я за ними следил и не скрывал этого. А во-вторых, надеялся вывести их на эмоции, заставить нервничать, хотя они и без меня неплохо справлялись. Особенно мне был интересен Глеб Быстрицкий, каждый раз как мы встречались взглядами, он отводил глаза. И это еще больше заставило меня думать о том, что я не ошибся.

Во время обеденного перерыва ко мне все же подошел барон Деграун:

— Секунданта нашел? — агрессивно поинтересовался он.

— Нашел, — спокойно ответил я, а потом поинтересовался: — А почему спрашиваешь ты, а не они? Ты ведь теперь даже не секундант.

Последняя фраза явно зацепила туповатого барона, он нахмурился, обиженно покосился в сторону Борислава и Глеба, а потом все же опомнился и буркнул:

— Не твое дело, Гарван.

На этом мое общение с троицей закончилось. Но на этот наш диалог обратила внимание подошедшая с подносом Милана.

— Снова к тебе пристают? — бросила она сердитый взгляд в сторону удаляющегося Деграуна.

Я отрицательно качнул головой и махнул рукой:

— Не бери в голову, — и взглядом пригласил ее присесть рядом.

Милана, не переставая хмурится, села. Мы ели вдвоем за большим столом, остальные одноклассники из не элиты по-прежнему сторонились меня и предпочли обедать на широких подоконниках. За эти дни мы с Милой уже привыкли обедать вдвоем и даже не обращали на это внимания.

— Ты вчера так резко ушел… — нерешительно начала разговор Мила, уткнув взгляд в тарелку. — Это из-за меня? Не стоило тебя целовать? — На последней фразе ее щеки порозовели от смущения, но невзирая на это, она требовательно уставила на меня свои небесно-голубые глаза.

— Нет, вовсе не из-за этого, — начал объяснять я. — Все было так, как я и сказал. Мои раны — их нужно было обработать, иногда они меня беспокоят и болят.

Мила поджала губы и снова уткнула взгляд в тарелку, явно не поверив мне. Я же решил, что неплохо бы сменить тему и узнать, как для нее выглядел отъезд родителей и что они сказали ей по этому поводу.

— А твои родители? — сказал я. — Почему так внезапно им пришлось уехать?

— Честно, я сама не знаю, — нахмурилась Мила. — Они начали собираться ночью, и мне самой показалось это странным. И еще страннее то, что они не взяли меня с собой.

— А ты хотела?

Мила, продолжая хмурится, пожала плечами:

— Наверное, нет. Но все равно их поведение меня встревожило. Да и они сами были чем-то взволнованы. Надеюсь, что они скоро вернуться, когда решат эту свою проблему.

— У тебя достаточно людей дома? Ты ведь не одна? — спросил я.

— Нет, конечно. Экономка, две служанки и охранник, — вяло улыбнулась Мила. — Правда, немного непривычно быть совсем одной. А придешь ко мне в гости? — внезапно подалась она ко мне всем телом, озорно сверкнув глазами.

— Как-нибудь загляну, — усмехнулся я.

— Я могла бы устроить вечеринку, — еще шире заулыбалась она, мечтательно закатив глаза. — Мы могли бы пригласить всех, кого бы захотели. И денег мне родители оставили достаточно… Как тебе идея?

Этот ее порыв меня насторожил. Да что уж там, я был неприятно удивлен. Чем заканчиваются подобные вечеринки мне тоже было прекрасно известно — обычно ничем хорошим. Еще не хватало, чтобы Милана пошла в разнос, дорвавшись до неожиданно свалившейся на нее свободы. В прошлой жизни я немало повидал, как молодые аристократы и аристократки, которых в детстве уж слишком опекали и контролировали родители, буквально слетали с катушек и пускались во все тяжкие, освободившись от родительского надзора.

— Не думаю, что это хорошая идея, Мил, — натужно улыбнулся я. — Прислуга наверняка доложит о вечеринке твоим родителям, а они вряд ли будут рады…

— Ты иногда такой скучный, Яр, — вздохнула она, закатив глаза. — Ворчишь, как старый дед.

Я едва не поперхнулся клюквенным морсом, неодобрительно уставившись на нее. Конечно, я не ее ровесник, но и никак не старый дед.

— Ладно, прости-и-и, — извиняясь, протянула она, виновато заулыбавшись. — Может ты и прав, родители не одобрят.

Затем ее взгляд переместился в сторону стола, где обедала Жанна Клаус с подругами, она как-то задумчиво уставилась на них. И мне не понравился этот взгляд, она явно что-то задумала.