Тут же топталась баба Катя, всплескивая руками и причитая:

– Да зачем вы на обрыв-то полезли?! Зачем?! Хорошо, что Савушка рядом оказался, это он вас заметил, а я и не думала, и не видела…

Савушке было, пожалуй, уже лет сорок, если не больше, и Василиса внезапно вспомнила, что раньше, еще когда Рыбаковы жили в Стерлядке, этот Савушка с ее отцом были приятелями. Сейчас Савушка смотрел на Василису и Шварца испуганными и в то же время злыми глазами и орал:

– Какая моча вам в голову вдарила – по этому обрыву лазить?! Вы что, в альпинисты податься решили?! Хорошо, что вовремя спохватились да назад подались! Хотя тут что спускаться, что подниматься – всяко погибель. Чудом, ну чудом в воду не грянулись! А там, внизу, знаете что? Там же кресты да гробы кучей навалены! Которые уплыли, а которые так и лежат на дне. Это ж аккурат сюда кладбище сползло! Я уж думал, каюк, большой и полный каюк вам. Тебе, Васька, что – жить надоело?! Мать умерла, отец погиб, а ты до того наскучалась по ним, что самоубиться решила, дура ненормальная?! И как Марья Ивановна, бабуля твоя, будет жить после этого? Ей что же, в петлю лезть, когда единственную внучку из Волги выловят и скажут: утонула, мол, по своей дури? А ты, Женька?! Я с твоими отцом и матерью в детсад хаживал, в песочнице игрался… легко ли мне будет их сына-дурака неживого к ним принести?! А баба Катя как?! Да вы на нее поглядите – она же от ужаса сама не своя!

Василиса и Шварц поглядели на бабу Катю. Если она и была от чего сама не своя, то только от злости. Видимо, очень уж перепугалась за внука и его подружку, которые чуть не погибли, вот и злится, что они такие идиоты…

А идиотов почему-то вдруг начал разбирать смех. Ну, Василиса-то совершенно точно знала, почему ей стало смешно. Представила огромного, как рыжий медведь, дядю Леву Шварца, который сидит в детсадовской песочнице рядом с не менее огромным Савушкой. А места для толстушки тети Светы Шварц уже не остается, и она стоит, обиженная, с совочком и ведерком, еле сдерживая слезы… Василису начали просто-таки бить судороги – столько трудов приходилось прилагать, чтобы из-за буйства своего воображения сдержать этот кощунственный, неприличный хохот. Шварц конвульсивно содрогался рядом, при этом как-то странно прихрюкивая и подкудахтывая. Возможно, и он представил себе подобную картину и теперь безуспешно старался не поддаться совершенно неуместному веселью.

– Спасибо, Савушка, спаситель дорогой, – наконец подала голос баба Катя. – Мы уж пойдем, а то ребятишки, вишь ты, едва на ногах стоят, аж шатает их. Надо поскорей чайку горяченького выпить да подкрепиться…

Тут Василисе стало не до смеха. Ой-ой-ой, она же совсем забыла, что они со Шварцем едва не погибли! Они чуть не утонули. Их чуть не утопили какие-то странные людоедские водоросли.

Она все еще продолжала считать саваны и жгуты водорослями. А чем еще они могли быть?! Неужто просто бельем, которое вдруг прониклось ненавистью к людям и норовит их погубить? А тот мертвец с завязанной головой?!

Василису снова затрясло, на сей раз от ужаса. Как говорится, дошло-доехало! А еще догнало, пусть и с некоторым запозданием, изумление: с чего это баба Катя и Савушка вообще взяли, что Василиса и Шварц затеяли лазить по обрыву, у которого такая дурная слава? Только круглые дураки, да вдобавок дураки, впервые оказавшиеся в Стерлядке, могут решиться там развлекаться. И как взрослые, ужасаясь, что ребята могли свалиться в воду, умудрились не заметить, что они и так мокрые, а значит, в воде все-таки побывали? Ослепли Савушка с бабой Катей, что ли? Или с перепугу решили, что они так перемазались на глинистом откосе?

Ну ладно, это не главное, а главное – что Василиса со Шварцем каким-то чудом остались живы. Страшно даже вспоминать о случившемся! Сейчас нужно добежать до дома, сбросить с себя все грязное, забраться в горячую ванну, потом переодеться…

Какое счастье, что Василиса догадалась футболку запасную взять и что в рюкзаке лежат бриджи! Хотя сейчас, если честно, она бы с удовольствием завернулась в что-нибудь вроде шубы – так ее знобило. Хотя можно позаимствовать один из синих купальных халатов, которые во множестве висят в обеих ванных комнатах, и закутаться в него. Надо думать, Тусег Ырка не станет возражать.

Что-то вдруг мелькнуло в голове, какая-то догадка, вернее предположение какое-то, но оно было настолько нелепое и фантастическое, что Василиса только сказала себе «Дурь какая!» – и выкинула его из головы.

Они уже дошли до поворота на ту улочку, которая была ближе всего к дому Василисы, и она только собралась попрощаться, как вдруг баба Катя пронзительно закричала:

– Ты что там делаешь, воровка?! – И, воздев кулаки, кинулась к своему участку.

Ребята с изумлением увидели, что из калитки выскользнула продавщица Татьяна. Она что, тайком навестила дом бабы Кати? Как-то не совсем удобно – без хозяев-то. И не стыдно ей?!

Впрочем, вид у нее был отнюдь не пристыженный, а скорее воинственный.

– От воровки слышу! – заорала Татьяна так же громко, как баба Катя. – Ты не только корову мою украла, но и припрятала ее где-то. Что, в лес увела? Я в сарае поглядела! Там и следа коровьего нету, только воняет какой-то гнилью! Думаешь, не найду ее? Найду! Под каждый куст загляну, под каждую травиночку!

– Какая еще корова?! – возмутилась баба Катя. – Отродясь я корову не держала – так зачем мне на старости лет такую докуку на себя взваливать? Ты, Татьяна, видать, спятила! Ищешь у меня чего и в помине нету!

Василиса со Шварцем уставились на бабу Катю, не веря своим ушам.

Похоже, Татьяна своим тоже не поверила.

– А не ты ли только вчера уверяла, будто тебе иностранка подарила корову? – вопросила она изумленно.

– Ну ты просто ополоумела, Татьяна! – возмутилась баба Катя. – Это с каких же щедрот иностранка мне такие подарки несусветные делать станет?! За что?!

– Но ты ж сама рассказывала… – окончательно растерялась Татьяна. – Дескать, за то, что этой иностранке дом Рыбаковых снять помогла. Было, было! Вот и ребятишки не дадут соврать…

– Чего это они не дадут соврать? – насторожилась баба Катя.

– Да они ж небось своими ушами слышали, как ты распиналась про иностранку и ее подарок! Правда же слышали? – обратилась Татьяна к ребятам.

Те переглянулись, отвели друг от друга глаза и сконфуженно пожали плечами.

Ну конечно, Татьяна права! Но у бабы Кати сделалось такое возмущенное лицо, будто она впервые слышит и о корове, и об иностранке. Не может ведь человек так беззастенчиво врать! Или они все чего-то не поняли?

«А вдруг у бабы Кати склероз? – подумала Василиса. – Приступ этой, как ее… деменции? Или даже болезни Альцгеймера? Или у нее была ковидла и теперь наступили ментальные последствия, как это предсказывают медики?!»

Пауза затягивалась, и баба Катя, поглядев на растерянные лица ребят, торжествующе закричала:

– Ну что? Молчат они? Молчат! Стало быть, ты врешь, Татьяна!