Только его похвалил, а он мне уже работёнку повесил. Я и сам об этом думал, но тут выходит всё бросать надо и побережье обшаривать в поисках миллионов, гадящих на одну скалу, пернатых.

В общем, надо улепётывать со всех ног отсюда. Боюсь Найзирия сейчас о внуках заговорит.

— Моя Син трольда упервобоила! — вмешалась в разговор Аиша, почувствовав моё состояние.

Шайред недоверчиво глянул на неё, потом на меня, Найзирия хохотнула.

— А Джерк подержал, чтобы тот не вырывался.

Я остался спокоен. Так оно и было в принципе.

— Но… неужели и такое заклинание у тебя есть, — проговорила задумчиво Найзирия, взглянула на дочку и мигом раскрыла весь нехитрый заговор. — Нет! Нет! И нет! Ни в какое Жутколесье ты не пойдешь!

— Да я не собиралась, — выпятила губки принцесса, — я взрослая и ответственная. Так, захотелось прогуляться по Кургану на пару часов, вспомнить молодость.

Звучало забавно из её уст, но Аиша там уже с Шайредом Четвертым разок поотжигала.

Курган гноллов на том берегу Гирайна, километрах в тридцати от столицы, был неплохим местом для начинающих и средних авантюристов. Гноллы начинались с пятнадцатого уровня: не слишком быстрые, туповатые и слабые. Ходили кучкой, их было удобно бить АоЕшными навыками. Угроза была ниже средней: не было у них ни критических ударов, ни какой-то тактики на бой.

Если к боссу не заходить.

— Ну этих собак сутулых мы уже пинали, — пробормотал Шайред Четвертый. — Вроде ничего страшного.

Ответственность он все же не пожелал на себя брать полностью. Сказал в пустоту, взглядом ища поддержку королевы.

Найзирия нахмурилась, принцесса сузила глазки. Назревала Первая мировая война. Лучшее время для рекламной паузы.

— Я недавно список составлял, — вежливо озвучил дамам, прокашлялся. Что-то после холодного вина в горле запершило, — пятьдесят вещей перед смертью. Ничего еще не успел в жизнь претворить. А вы ваше величество пугаете до полусмерти. Как и вы, ваше высочество. Гибель моя неминуема.

— Лиломол в списке есть? — сварливо спросила Найзирия, успокаиваясь.

— Маленький, розовенький лиломольчик, — заверил я королеву. — Новорожденный, обсыпанный кокосовой стружкой и перевязанный красным бантом. С чеком и гарантией. Приучен к лотку и насвистыванию мелодии «Творец, храни королеву».

Забавный факт: была здесь такая из переделки гимна Великобритании. Хотя чек и гарантия для Найзирии были бессмысленным набором звуков, но я слегка задолбался. Пусть въезжает в мой юмор или я выезжаю из дворца. Сами себе лиломола ловите, технологии изобретайте — ваще до фени. Детишек принцессе заделаю и в лес уйду, отшельником стану. Будут потом дети-внуки Аишу спрашивать, где дедулька родимый, а она:

— Жил наш дедушка в лесу, поклонялся колесу.

Понимайте, как хотите. Я пытался.

Атласовый мир победи-и-ил, корсет оказался сильне-е-ей!

Интересно, когда Найзирия поняла, что со мной происходит, она как бы не больше Аиши испугалась. Та уже вскочила, тормошит меня, по щекам теребит, а королева руками за голову схватилась и смотрит с ужасом. Наверно лицо у меня пятнами пошло, глазки опухли. Все же любые яды некрасиво на людей действуют.

Про яд я понял, когда интерфейс свой жмякнул и иконку с отравлением увидел. «Отравление бузинной чилобухой». Шайред вскочил что-то орет, слышно плохо как через вату. Но я на себя сразу прокинул рассеивание заклинаний и залпом пару хрустальных фужеров воды приговорил.

Стало полегче и Найзирия не такой противной оказалась.

— Интересный опыт, — поделился своим мнением с окружающими, — когда тебя впервые травят.

Шайред суеты навел порядочно: гвардейцев вызвал, пажей уже поставили под охраной в углу зала, за поварами унеслись в отведенную им комнату. Впрочем, взглянув на мелкого, принцесскиного пажонка, я не стал ждать шоу детективов и появления исекайного прототипа Коломбо.

— Шами Лария, — тихонько шепнул на ухо Аише, — думаю надо его порасспрашивать детальнее.

Вроде я нормальный, должен был понимать к чему это приведет. Мое извинение состояло в немного еще шалившем сознании.

Аишу будто подбросило в воздух, львицей рванула к пажу, схватила того за ворот. Глаза молнии мечут, оскал хищный и злобный на лице. Трясет дурачка так, что у того зубы лязгают.

— Кто подбил тебя на измену? — не кричит, скорее взрезает его словами-ножами.

Этот дебил зубы сцепил, смотрит на неё нагло, потом выдает:

— Никто меня не подбивал. Честь принцессы не должно оскорблять сиротское убожество из вшивой деревеньки с окраины великого государства!

Я сам больше за вшивую деревеньку обиделся. Ага, да там из Самура конфетка будет через пару месяцев, только ты уже не увидишь её и не попробуешь из темницы сырой.

Аиша от него отступила на шаг, и лицо такое недоброе у принцессы сделалось.

— Даже не знаю, что с тобой Властелин посмертных ужасов делать будет: грызть или сосать. Оставляю выбор на него.

Только «вжух» с волшебной палочки и всё. Стоит статуя ледяная, пялится на нас глупыми льдинками. Вкусные ужины у королевской семьи и скульптуры интересные.

Диспозиция с отравлением мне не очень понравилась, только сомневаюсь, что барон Лария просто так такое шоу принцессе спустит. Одним преданным наместником на западе у короля стало меньше.

Что-то подобное подумал и Шайред Четвертый, потому что лицо у него сморщилось и немного окислилось. Но ни он, ни королева ничего не сказали принцессе. Девчуля она мелкая, но резкая, а иногда пугающая. Вот, как сейчас, с её ультанувшим заклинанием. Стоит Шами как живой, только блестит холодным светом, и даже вода с него не течет.

В кислоте, да не в обиде. Лучше так, чем с дочкой ссориться: формально она права.

— Эм, — выдал свой вердикт Шайред Четвертый, — передайте статую барону Ларии. На словах скажите, что его сын не мучался. — он пощелкал пальцами.

— Был уличен в измене, плохом вкусе, — подсказал я, — признался и был протонно упорядочен в метастабильную девятую форму воды.

— Был протонно упорядочен в девятую форму воды, — махнул рукой король. — Барону напомните, что у него еще двое детей. Лучше страдать молча на твердой земле, чем устраивать пляски в петле палача на глазах своих детей, следующих с веревкой на шее за тобой.

Меня еще слегка подташнивало, придворный маг меня щупал за живот и что-то спрашивал, сканируя заклинаниями, но я ушел в мысли, отвечая наобум.

Хорошо, паж ревнивый дурак. Принцесса безбашенная и отмороженная собственница. В этом знании что-то новое есть? Жестокий век — жестокие сердца. Ведь перед глазами