– И он явно был в ярости, когда я упомянула повстанцев, – заканчивает Дафна.

Клиона кивает, нахмурив брови.

– Мы должны сказать Байру, – говорит она. – Небезопасно продолжать путешествие с кем-то, чьих мотивов мы не знаем. Ты сама говорила, что тот, кто покушался на твою жизнь, может быть все еще где-то поблизости.

Дафна не может не согласиться. Если его послали убить ее, это объяснило бы его бегающий взгляд, – но все же она качает головой.

– Лучше держать его поближе, чтобы мы могли присматривать за ним. Если Байр обо всем узнает, то выгонит его. Чтобы свести риск к минимуму, нам нужно выяснить, кто он такой.

Клиона прикусывает губу, обдумывая эти слова, но через секунду кивает.

– Он сказал тебе еще кое-что, что показалось мне странным, – осторожно говорит она.

Дафна хмурится, роясь в памяти в поисках чего-нибудь подозрительного, но не находит ничего примечательного.

– Он сказал, что его сестру звали Софи, – говорит Клиона. – Разве это не то прозвище, которым ты называла свою сестру?

– Я уверена, что это совпадение. В мире полно Софи, – говорит Дафна.

– Возможно, – допускает Клиона. – Но не во Фриве. Здесь вряд ли кому-нибудь могли дать такое имя, потому что… ну… ты же знаешь, что это значит по-фривийски? Со-фи?

Дафне приходится подумать, хотя, как только до нее доходит, щеки девушки краснеют. Это звучит как фривийское слово, обозначающее мужской половой орган.

– Точно, – говорит Клиона, читая выражение ее лица. – Трудно представить, что кто-то решит назвать так свою дочь.

– Тогда почему… – Дафна замолкает, и в ее голове зарождается теория, которая объяснила бы все, в том числе и то, почему Леви настаивал на том, чтобы отправиться в это путешествие. Это было бы очень глупо, но, судя по тому, что она слышала, король Леопольд тот еще дурак.

– Ты знаешь, кто он? – спрашивает Клиона, и ее голос становится резче.

Дафне приходится соображать быстрее. Если она права, то последнее, чего она хочет, – это чтобы Клиона узнала правду. Она решает добавить в свою ложь как можно больше истины.

– Байр упомянул, что принцев якобы видели у озера Олвин, – говорит она. – Возможно, Леви вовсе не фривиец, а темаринец, посланный королевой Евгенией на поиски своих сыновей.

Клиона хмурится.

– Но это не имеет смысла. Почему бы просто не отправить его на озеро Олвин в одиночку? Зачем устраивать этот фарс?

– Должно быть, она подозревает, что мы как-то причастны к их похищению, – говорит Дафна. – В конце концов, мы с Байром были последними, кто их видел.

Клиона качает головой.

– Это все равно какая-то бессмыслица, – говорит она.

– Она скорбящая мать, – говорит Дафна, пожимая плечами. – Не жди, что все ее действия будут иметь смысл. Но это бы многое объяснило, разве нет? Даже его отвращение к повстанцам, ведь он только что пережил мятеж в Темарине.

– Повторю еще раз – мы не такие, как они, – отвечает Клиона.

Дафна закатывает глаза.

– В общем, если я права, то он не желает нам зла, – говорит она.

– Если ты права, – вторит Клиона, и в каждом слоге сквозит сомнение.

Пусть Клиона сомневается в ней, решает Дафна. Ей нужно снова увидеть юношу, чтобы убедиться. Но сомнений осталось мало – в конце концов, его лицо сразу показалось ей знакомым. И если она права, нужно действовать осторожно – заподозрив, что она раскрыла его истинную личность, он сбежит. И Дафна сомневается, что после этого он снова сам придет ей в руки.

Той ночью, пытаясь заснуть, Дафна мысленно сочиняет письмо своей матери, представляя, как та будет гордиться, когда узнает, что Дафна решила их самую главную проблему. Но постепенно она понимает, что заранее знает, какие указания даст ей мать в ответном письме.

Теперь ее миссия в этой поездке – убийство не двух членов королевской семьи Темарина, а трех.

Виоли

К вечеру того дня, как Леопольд уехал с Байром, Виоли подслушала сплетни двух служанок. Оказалось, что принцесса Дафна решила присоединиться к принцу Байру в звездном путешествии принца Киллиана. Судя по их разговору, можно было решить, что в этом замешаны романтические чувства. Правда, для Виоли осталось непонятным, к кому Дафна должна была испытывать эти чувства – к Байру или к Киллиану. По правде говоря, ей не кажется, что императрица Маргаро оставила в сердце Дафны достаточно места для романтики.

После этих новостей у Виоли появляется искушение покинуть дворец, украсть лошадь из королевских конюшен и скакать так быстро, как только может, чтобы догнать путешественников… но что потом? Силком увести Леопольда подальше от Дафны? Она сомневается, что он пошел бы с ней добровольно, и, поступив так, она лишь рисковала вызвать у принцессы подозрения.

Нет. Все, что она может сделать, это написать Беатрис, чтобы сообщить ей обо всем произошедшем с тех пор, как она прибыла во Фрив. И молиться всем звездам на небе, которые она только может видеть, чтобы Дафна не раскрыла Леопольда. Кроме того, теперь она может сосредоточиться на королеве Евгении – или, как ее называют во Фриве, леди Юнис.

Виоли требуется всего день и несколько разговоров с другими слугами, чтобы узнать расписание Евгении: в основном она не покидает комнату и выходит только на утреннюю и вечернюю прогулки по саду, каждая из которых длится всего десять минут, – после этого ей становится слишком холодно, и она возвращается в дом. Она не принимает посетителей и всецело отыгрывает роль убитой горем матери.

Остальные слуги, похоже, о ней невысокого мнения, хоть и испытывают мимолетную жалость. Похоже, они не в курсе, кто она такая. Хотя повариха разговаривала с Байром так, будто знает куда больше положенного. Это кажется Виоли любопытным, но у нее пока недостаточно информации, чтобы начать собирать головоломку.

Есть лишь один способ собрать больше информации, но у нее будет на это всего десять минут.

Служанки упомянули, что Евгения выходит на утреннюю прогулку вскоре после восхода солнца, и поскольку по вечерам Виоли слишком занята на кухне, чтобы ускользнуть незамеченной, она заставляет себя встать с постели до рассвета и прокрадывается по дворцовым коридорам. Заспанные слуги, которых она встречает по дороге, едва ли удостаивают ее взглядом.

Вот почему императрица наняла именно ее – Виоли очень хорошо умеет оставаться невидимкой, даже среди тех, чья работа заключается в том, чтобы быть незаметными.

Она находит коридор, ведущий в покои Евгении, и прячется неподалеку,