Подумать только, Углицкий все-таки прислушался и пошел навстречу Илье, поступившись личным мнением. Мельком посмотрела на Влада, еле сдерживая улыбку. Но, встретив его непроницаемый взгляд, закусила губу и вернулась к мальчику.

— У тебя все получится! — твердо сказала ему и чмокнула в щеку. — Я в тебя верю! И Влад тоже, — подмигнула Илье, наблюдая, как засияло его лицо.

В этот же миг к нам примчалась Алиса. Игриво оттолкнув брата со словами «твое время вышло», она бросилась мне на шею. Чуть не задавив в объятиях, вдруг отклонилась и с грустью посмотрела мне в глаза. Я видела, что девчушка готова расплакаться, поэтому погладила ее по голове, а потом выпрямилась, уперев руки в бока.

— А ну отставить слезы, — с деланной суровостью приказала я. — Иначе я тоже заплачу, и у меня тушь потечет!

— Думаешь, станешь некрасивой — и Влад тебя разлюбит? — как обычно, бесхитростно и прямо выдала она, а в глазах заплясали искорки.

Я усмехнулась в ответ, хотя ее слова неприятно резанули по сердцу. Сложно разлюбить того, кого изначально не любишь…

— Не говори глупости, Алиса, — строго произнес Углицкий, подходя к нам ближе, но все же не выдержал и обнял девочку, что-то шепнув ей на ухо. А потом притянул к себе и Илью.

Невольно улыбнулась, наблюдая эту милую картину, и в очередной раз убедилась, что дети делают Влада лучше и искреннее.

Все-таки из него получится хороший отец… Наверно.

Впрочем, какая разница, мне этого все равно не узнать…

— Так, у меня на вас двоих больши-ие планы, — заявила Алиса, выкручиваясь из объятий, и назидательно выставила указательный палец вверх. — Поэтому обязательно прилетайте к нам в Америку! И вообще, не вздумайте поругаться тут без нас. Хорошо, Марина? — серьезно посмотрела на меня, а я кивнула, натянув искусственную улыбку. — На Влада в этом плане рассчитывать бесполезно, он слишком суровый. Так что вся надежда на тебя.

— Ты вообще на чьей стороне? — рассмеялся Углицкий, открыто, бархатно, заставляя мое сердце ёкнуть.

— Я на стороне любви, — подмигнула Алиса, косясь на меня.

Собрала ничтожные остатки своей выдержки, чтобы послать девочке непринужденную улыбку. А тем временем в горле застрял горький ком, руки непроизвольно сжались в кулаки, а ладони болели от впивающихся в кожу ногтей. То ли на меня так подействовали слова Алисы, то ли отъезд детей в целом… А может, все вместе.

В результате я застыла, будто вросла в этот мраморный пол, и еле сдерживала слезы.

Противный женский голос проорал из динамика, возвещая о посадке на рейс, — и Ирина Алексеевна поманила детей к себе.

А я так и осталась живой статуей, наблюдая, как удаляются близкие мне люди, и чувствуя, словно у меня отрывают кусок сердца, если от него вообще осталось хоть что-то после всего пережитого.

Влад не мог не заметить моего пограничного состояния. Он неторопливо приблизился ко мне, не сводя настороженного взгляда.

— Спокойно, Марина, — легко тронул меня за плечо. — Не плачь, у тебя же тушь потечет, — тепло улыбнулся, пытаясь таким образом меня приободрить.

Но вместо этого только спровоцировал окончательный срыв.

— Она… водостойкая, — всхлипнула я и, прикрыв лицо ладонью, тут же разрыдалась.

Тяжело вздохнув, Влад притянул меня к себе, заключая в уютные объятия.

— Тише-тише, — нашептывал он, целуя меня в макушку и поглаживая волосы, словно мы и правда были родными людьми. — Ну что ты, не плачь, — сильнее сжал в своих руках.

И вдруг так остро захотелось, чтобы Влад не отпускал меня никогда, чтобы наш фиктивный брак стал реальным, чтобы муж оставался таким же ласковым и внимательным, как сейчас… Но я понимала, что это невозможно, отчего мои рыдания становились еще более надрывными.

В конце концов, Углицкому, кажется, надоела эта истерика. Он аккуратно, но настойчиво отстранил меня и вгляделся в мое заплаканное лицо. Я примерно могла представить, какой «красоткой» сейчас была, поэтому тут же опустила голову, чтобы хоть как-то спрятаться от него.

— Посмотри на меня, Марина, — убедительно произнес Влад и приподнял за подбородок. — И послушай, — дождавшись, пока я кивну, обхватил мое лицо ладонями и, ласково стирая слезы, продолжил. — Что бы ни случилось между нами, ты сможешь и дальше встречаться с детьми. Никто тебе этого не запретит, я обещаю. А пока, если хочешь, можем как-нибудь полететь к ним в Америку… вместе, — судорожно сглотнул и умолк, будто ему тяжело давались эти слова.

— Хочу, — всхлипнула я, с благодарностью глядя на мужа. — Спасибо, — и, не справившись с собой, опять нырнула в его объятия.

— Тебе спасибо, — хрипло проговорил он и добавил еле слышно. — За то, что появилась в нашей жизни…

Слегка отстранилась и посмотрела в его глаза, которые сейчас излучали какую-то непривычную нежность. Провела пальчиками по шершавой щеке мужа, спустилась к подбородку и шее, тронутым шрамами, и почти решилась поцеловать Влада. Но за спиной раздался грубый голос, который я уже, честно говоря, ненавидела.

— Нам пора, поехали, — выдал Вепрев и, махнув рукой, направился к выходу.

Надула губы, следя за ним взглядом, и недовольно фыркнула. Надо было запихнуть Петра Петровича в чемодан и все-таки отправить в Америку, пусть даже в багажном отделении. А лучше в Африку, к диким обезьянам. Пусть ими руководит…

Заметив мою реакцию, Влад усмехнулся и, обхватив меня за плечи, быстро чмокнул в висок.

К парковке мы вышли в обнимку, как настоящая семейная пара. И Петр Петрович мгновенно обстрелял нас мрачным взглядом. Попыталась оттолкнуть Углицкого, но он лишь крепче прижал меня, будто бросая вызов своему родственнику.

Посмотрев на всю эту непонятную ситуацию и не желая участвовать в их молчаливом противостоянии, шустро вывернулась из хватки мужа и, пользуясь его замешательством, скрылась в салоне автомобиля…