— Здесь у нас хранится инструментарий, емкости для анализов, одежда, подлежащая изъятию, ветошь, халаты, фартухи. Особых проблем нет. Иногда, конечно, забивается слив или перестает работать вытяжка. Хотя с ней проблема есть. Какая-то конструкция неудачная, поэтому, когда мы включаем ее, всю вонь несет к соседям-патанатомам. Они нас просят включать тогда, когда их нет, или просят предупреждать заранее.

Андрей кивнул.

— А теперь смотрите внимательно. Вот наш объект исследования.

Дина с печальным видом развернула саван из пеленки и Андрей увидел тельце девочки.

— А куда Вы органокомплекс поместили? А рука?

— Такое тельце было изначально.

— Как?

— В таком виде было доставлено. Выпотрошенное.

Интерн в ужасе отшатнулся от стола.

— Это же какая тварь такое сделала?

— Была сегодня у меня на освидетельствовании. Многодетная мать, которой не нужен был еще один ребенок.

— Может она… того? Сумасшедшая была?

— Не-е-ет. Я потом Вам объясню, сейчас просто не в состоянии. А Вас покормили?

Андрей замялся и Дина поняла, что он еще голодный.

— Идемте, пообедаем.

— А у Вас столовая в больнице?

— Нет, у нас тетя Лиля, наша санитарка, готовит. Мы скидываемся деньгами, иногда — продуктами. А на кофе-брейк покупаем пончики в буфете. В суде Вы уже были?

— Нет.

— Ну, вот как раз у меня на послезавтра повестка лежит, так что пойдем вместе.

Вечером, как обычно, уложив детей спать, Дина мысленно подводила итог дня и планировала распорядок на следующий. Случай с Пантелейчук не выходил у нее из головы. Сейчас Дину уже ужасало не столько то, что та сделала со своим ребенком, сколько будничность, с которой это произошло. Обыденность и эмоциональная скудость, с которой убийца спокойно говорила о происшедшем, были для Дины шоком. У Дины весь день вертелась в голове какая-то фраза, наподобие: «Необъяснимая легкость бытия», «Неизъяснимая легкость бытия»? «Невыносимая»? Точно — неизъяснимая! Она вспомнила. Так назывался фильм, который ей так и не удалось посмотреть. Но цепляющее название Дина запомнила. Оно идеально подходило к этой ситуации вокруг убитой новорожденной. У Пантелейчук и наблюдалась такая легкость: легко родила, не задумываясь — убила, спокойно — расчленила… Вот от такой легкости бежали мурашки по коже. И лично Дина не могла вынести эту легкость. Уже засыпая, она бросила взгляд на своих спящих детей. «Носики-курносики» спокойно сопели, раскинувшись на кроватях. Если бы с ними что случилось, она бы просто не вынесла этого.

Боевое крещение

Следующее рабочее утро началось громадной очередью из пациентов уже к 9 часам.

— Что такое? Массовая авария или «стенка» на «стенку» вчера пошла? — удивилась Гнатенко, зайдя в отделение.

— Доярки с бригадиром поругались на рабочем месте, потом началась драка, потом мужья присоединились. Я анамнез с Андреем Ивановичем уже записала, — отрапортовала Юля.

— Ничего себе, четко вы сориентировались, — похвалила Дина коллег. Похоже, из интерна будет толк, раз он такой инициативный.

— Так я же тут ночевал, с восьми часов и начал прием. Чего людей держать?

— Молодец. Так сколько у нас потерпевших?

— Пятнадцать!

— Ого! Писанины-то сколько будет!

Врач вышла в коридор и оценила очередь потерпевших. Даже если, в среднем, по десять минут на каждого придется, то понадобится два с половиной часа, чтобы всех осмотреть.

— Сделаем так: Оля, прекращай сейчас трупы писать, бери бланки для осмотра и будешь сразу за мной печатать. А Юля — За Андреем Ивановичем. Будем сразу по двое принимать, иначе мы и после обеда прием не закончим. Вот Вам и будет боевое крещение!

Лаборанты быстро перегруппировались, Игорь переставил Ольге печатную машинку на Динин стол и работа закипела.

Осматривая доярок, врач в который раз убеждалась в общеизвестной истине о том, что тяжелый физический труд очень старит. Женщины, которые были даже несколько моложе ее самой, выглядели уже выработанными старыми клячами. Непосильный труд, отсутствие финансов, нищенский быт делал жизнь этих людей невыносимым. Всего несколько лет назад, когда Дина только появилась в Подольске, ее поражало великолепие вышивок золотым люрексом на постельном белье в местных зажиточных селах, обилие еды на столах и довольный вид селян. В Одесской области ей не встречался такой достаток. Но сейчас стремительное обнищание настолько быстро уничтожало былое изобилие, что на местах происшествий Дина иногда не то, что золотых вышивок, но и просто постельного белья в домах не видела. Многие спали даже не на матрасах, а на кучах старых носильных вещей, укрывались же куртками и пальто…

Некоторые женщины стали уже слишком морщинистыми, а у других отчетливо проступали на лице следы «употребления». А ведь двадцать лет назад все были одинаково хорошенькими, с равными перспективами и радужными надеждами. «Что с нами делает жизнь»! — сокрушалась Дина. Хоть лично она всегда до последнего боролась с негативными жизненными обстоятельствами.

Примерно о том же думала и Юля. Даже оценив внешний вид Гнатенко и очередной пациентки, было видно, какая огромная социальная и ментальная пропасть разделяет их. В городе люди изо всех сил держались, хотя бы, за надежду на лучшее. В селе такой надежды уже не было. Начиналась беспросветная жизнь. Отсюда и менялась структура травматизации и смертности. В селе они были намного выше. Очень часто на месте происшествия — в домах самоубийц не было ничего, кроме кровати, стола, стула и шкафа. Ни телевизора, ни книг, ни газет… Лишь пустые емкости от самогона… Люди утрачивали смысл жизни. А затем и она сама становилась им не нужна.

— Ну что, Андрей Иванович, ощутил все прелести приема живых лиц? — пошутила она.

— Честно говоря, у меня уже голова кругом от их криков, — признался интерн.

— О, то ли еще будет на суде! Придется опять их всех выслушивать, а потом — свидетелей, а затем — обвиняемого и только тогда вынести вердикт: кто правду говорит, а кто — нет.

— Почему так сложно?

— Ты не обратил внимание на то, что они по-разному объясняют, кто и как кого травмировал? А нам из этой каши показаний надо выбрать правильные.

— Алексевна, к нам — этап, — проинформировала тетя Лиля.

— Тебе уже приходилось освидетельствовать этапы?

— Чего? — не понял молодой врач.

— Осужденных после вынесения приговора отправляют по этапу дальше. И перед этим их должны освидетельствовать на предмет наличия повреждений, рубцов, татуировок, особых примет. Это делается для того, чтобы в случае побега можно было сразу составить на бежавшего ориентировку. В принципе, ничего сложного. Давай сейчас осмотришь этапируемых, а я — помогу.

В комнату вошли знакомые