— Все верно. На скорую руку я не берусь за дело… А уж заниматься такими пустяками, как вправлять мозги маленьким детишкам… Ведь не вся молодежь серьезно воспринимает дьявола. Многие секты — только одно название. Подросткам хочется чего-нибудь запретного, новенького, но уже через несколько месяцев к ним возвращается разум, и они бросают всю эту чертовщину. Единственный урон от таких юнцов — это размалеванные стены…

— «Справиться», — Эдгар медленно повторил это слово. — Скажите, Карл, вы хорошо спите по ночам?

— Спасибо, очень хорошо.

— Когда все это… закончится в округе Ривс, я бы хотел еще раз встретиться и поговорить с вами. Если вы согласитесь на мое предложение, об этом будем знать только вы и я. И больше никто. Я буду платить вам за консультации и, уж поверьте, не обижу.

Карл холодно взглянул на Эдгара.

— Хорошенько все взвесьте, мистер Коннерс. Когда дело касается дьяволопоклонников, я предпочитаю избавляться от свидетелей.

— Как случилось, что вы стали таким жестоким, мой мальчик?

— Я просто видел, как Сатана разрушил город, погубил его жителей и уничтожил моего отца. Уже через несколько месяцев стало ясно, что враг побеждает. Тут я понял, что не в состоянии убить Сатану — сиё под силу только Богу. Но я способен стереть с лица земли последователей дьявола. И чем больше их окажется — тем лучше.

— Значит, вы и в Батлере собираетесь устроить подобную резню?

— Да. Если приду к заключению, что иного выхода нет.

* * *

— Карл, по-моему, на несколько минут вы отключились, — обратилась к следователю Соня.

Он улыбнулся.

— Простите.

— Если не ошибаюсь, перед самым отъездом вы перетащили на заднее сиденье целый оружейный склад, не так ли?..

— Совершенно верно.

— И вы думаете пустить все это в ход?

— А почему бы и нет, если возникнет необходимость…

— Хорошо. Я не забуду упомянуть об этом в своей статье.

На секунду он повернулся к ней, и взгляды их встретились… Соня сжалась, заглянув в ледяные глаза, и холодная испарина выступила на ее лице.

— Нет, Соня, вы ничего не напишете. Если в статье появится мое имя, то я обещаю, что ваша журналистская карьера закончится раз и навсегда.

Эта фраза не на шутку рассердила Соню. Собравшись с духом, она возмущенно выпалила:

— Вот уже второй раз за сегодняшний вечер вы мне угрожаете, Карл Я только не понимаю, зачем вы нарываетесь на неприятности?

— Я и не рассчитываю на то, что вы меня поймете, Соня. Позвольте заметить, что в этом округе идет сейчас настоящая война. Однако речь в данном случае не только о наших краях. На карту поставлено будущее всего человечества. Это битва не на жизнь, а на смерть Между силами Добра и Зла. И на сегодняшний момент побеждает Зло. А что вам вообще известно о дьяволо- поклонничестве?

— Ну… практически ничего. Эта ерунда меня никогда не занимала. А вот что касается Джесса, то он по части сатанизма просто дока, смею вас уверить. Я никак не могу понять, почему вдруг Джесс решил оставить вас в покое и больше не надоедать со своими интервью

Карл намотал на ус эту последнюю фразу.

— А еще мне интересно узнать вот что. Каким образом вы собираетесь запретить мне писать о вас и собирать материал?

— Ну, уж это проще простого. Самый легкий способ — пристрелить вас. Хотя я не сторонник подобных мер и предпочитаю идти по линии наибольшего сопротивления.

— Спасибо и на этом. Вы что же, серьезно?

Карл окинул Соню таким ледяным взглядом, что все ее сомнения разом улетучились: похоже, у Карла слова не расходятся с делами.

— Карл, за кого вы себя принимаете? За телохранителя самого Господа Бога, что ли?

— Нет, Соня. Для этой цели у него есть архангел Михаил. Скоро вы увидите нечто такое, что будет потом до конца жизни преследовать вас в кошмарных снах. И скорее всего ваша жизнь круто изменится. То же самое произошло и со мной несколько лет назад, когда я еще жил в округе Раджер.

— И что же стряслось тогда с вами?

— Пожалуй, я расскажу вам, Соня. Но если вы вздумаете опубликовать хотя бы одну строчку, вами немедленно заинтересуются кое-какие государственные организации. Они предъявят вам такие обвинения, что и врагу не пожелаешь. Все произойдет настолько стремительно, что вы и глазом не моргнете, как окажетесь за решеткой. В лучшем случае. Я не шучу, уж поверьте.

Соня молчала. Она не знала, что ответить. Стало совсем темно, ночь угрожала своим мраком, в котором словно сгустились тени зла. И даже ослепительный свет фар не мог полностью рассеять этой зловещей тьмы.

— Я вам верю, Карл. В конце концов журналисты, как и представители других профессий, должны уметь заключать сделки и идти на компромиссы. И если кто- нибудь из моих коллег заявит вам, что не занимается этим, не верьте ему. Но я не спешу на тот свет, Карл. И мне важно знать, что случилось в округе Раджер. Расскажите. Но только чистую правду. Я клянусь, что никогда не напишу об этом. У меня такое впечатление, что почти все журналисты, которые знали о тех событиях, странным образом погибли. Я не ошибаюсь?

— Вы совершенно правы, Соня. Но самое страшное сейчас другое. Батлер может с минуты на минуту взорваться, и тогда все силы ада освободятся. Знаете, так бывает, когда в кастрюле скапливается пар. Крышка не выдерживает, и жидкость выплескивается наружу. Так вот этого-то и добиваются сатанисты. Они просто жаждут полного разрушения города. Им необходимо установить свое господство. Уничтожить всех здравомыслящих людей во всем округе. Увы, это так.

Соня вдруг вспомнила про свой крошечный диктофон и, поколебавшись секунду, достала его из сумочки и положила на переднее сиденье.

— Вот видите, магнитофон выключен. Итак, что же нас ждет? Какие кошмары придется пережить?

И тогда Карл подробно рассказал Соне все, что знал и пережил сам.

Глава двадцать шестая

Когда Карл закончил свое повествование, Соня не стала ничего спрашивать. Оставшуюся часть дороги они ехали молча. Карл не смог бы сказать наверняка, поверила ли Соня в его рассказ. Но зато он твердо знал, что ей вот-вот предстоит увидеть все это собственными глазами. Так что если в ее хорошенькой головке и оставались какие-то сомнения, то очень скоро рассеются и они.

Свернув на Центральную улицу, Карл заметил, что здесь собралась толпа. Он сразу же понял: час пробил. Вот и сорвана крышка с кипящей кастрюли, доверху наполненной тем