— Чтобы было, — ответил командир и заработал от американца уважительный взгляд.

На космоверфи мы задержались на пару часов.

Как раз столько, сколько потребовалось, чтобы нам провели обзорно-ознакомительную экскурсию. Как полномочным представителям Земли.

— Эх, — заметил по этому поводу Быковский. — Всё прекрасно, но лично я с великим удовольствием задержался бы здесь на пару дней. А лучше — на неделю.

— Соглашусь, — сказал Сернан. — Эта станция стоит того, чтобы изучить её получше.

— Надеемся, вы здесь не последний раз, — улыбнулись нам. — К тому же, разумеется, мы поможем, когда начнёте строить такую у себя.

— Начнём обязательно! — с энтузиазмом воскликнул Быковский.

— А знаете, — заметил по этому поводу Сернан. — Столько великих дел впереди, что я даже помолодел. Честное слово. По крайней мере, так себя ощущаю. Просто горы готов свернуть.

— Ты знаешь, у меня похожие ощущения, — сказал Быковский.

— Мне молодеть некуда, но я вас понимаю, — сказал я. — Сейчас вернёмся на Землю и начнём.

Экипаж и члены экспедиции были уже на «Горном эхе», когда появились мы и нас поприветствовал ДЖЕДО:

— Валерий Фёдорович, Юджин, Серёжа! Приветствую вас на борту «Горного эха».

— Здравствуй, ДЖЕДО, — ответил Быковский. — Это ты? Я слышал, с тобой провели большую…э-э… работу.

— Да, — сказал искин. — Меня слегка модернизировали и перепрограммировали. Теперь я лучше понимаю свои задачи.

— Вот и хорошо, — сказал Сернан. — Давай, веди нас в наши каюты, а потом принеси мне чашечку драво с вкусным бутербродом. Что-то я проголодался после экскурсии по космоверфи.

— Конечно, — сказал ДЖЕДО. — Однако считаю своим долгом напомнить, что через пятнадцать минут обед.

— Тогда просто драво, без бутерброда, — сказал Юджин.

Старт был назначен на семнадцать часов по корабельному времени. Мы как раз успели расположиться в своих каютах, пообедать вместе со всеми и даже слегка соскучиться.

Наконец, в динамиках прозвучал голос нового командира корабля Орхи Бертерра — внучатого племянника Савьена Румарры, пошедшего по стопам своего двоюродного деда и честно победившего в сложнейшем конкурсе на место командира «Горного эха»:

— Внимание, через десять минут мы стартуем! Экипажу и членам экспедиции занять места согласно штатному расписанию!

Мы как раз сидели в кают-компании, уткнувшись каждый в свой коммуникатор (лично я читал новую книгу Дартзи Харисто, известного гарадского писателя, пишущего великолепные исторические романы).

— Ну что, по каютам? — спросил Быковский, поднимая голову от коммуникатора. — Мы теперь не экипаж, в рубке нам делать нечего.

— А жаль, — азартно сказал Сернан. — Я бы сейчас порулил. А, Серёга, ты как, порулил бы? — подмигнул он мне.

Я задумался. Вопрос Юджина попал в резонанс с теми мыслями, которые одолевали меня последнее время.

Цель достигнута.

Я сумел вернуться на Гарад.

Только для того, чтобы понять, что я уже не гарадец.

Теперь возвращаюсь на Землю.

Несмотря на все мои достижения, мне по-прежнему шестнадцать лет, у меня нет высшего образования и чётко определённой земной профессии. Даже в Бауманке пришлось взять академотпуск.

— У меня растут года, — ответил я, — будет и семнадцать. Где работать мне тогда, чем заниматься? [3]

— Не понял, — признался Сернан. — Ты это к чему?

— Я, кажется, понял, — сказал Быковский. — Юноша в сомнениях. Юноша сделал, что хотел и теперь не знает, что делать дальше.

— А! — сказал Юджин. — Экзистенциальный кризис. Понимаю. Проходил и не раз. Значит так. Берёшь бутылку виски…

— Да ну вас на фиг, — сказал я. — Нет, чтобы помочь и утешить. Подкалывают они.

— Ерунда вопрос, — сказал Сернан. — Ты — астронавт. И Кемрар Гели тоже был астронавтом. Более того, таких знаний и умений, как у тебя, нет ни у кого на Земле.

— Именно, — подтвердил Быковский. — Тебе напомнить, что официально ты считаешься космонавтом-стажёром? Когда прилетим, буду ходатайствовать перед министром обороны о присвоении тебе почётного звания лётчик-космонавт СССР. С вручением почётной грамоты, нагрудного знака и удостоверения. Всё, что положено.

— Поддерживаю двумя руками, — сказал Юджин Сернан. — В свою очередь буду ходатайствовать в НАСА о получении тобой звания «астронавт» с вручением золотого значка. А затем о награждении тебя Congressional Space Medal of Honor [4] Они, скорее всего, и сами додумаются, но подтолкнуть их мысль не помешает.

— Бауманку свою окончишь экстерном, — сказал Быковский. — Сам же говорил. Только космонавтика, тут и думать нечего. Всё остальное — приложится.

— Космос будет наш, — снова подмигнул Сернан и показал «окей» из указательного и большого пальцев.

— Спасибо, ребята, — растроганно сказал я. — А то я как-то растерялся немного.

— Ерунда, — сказал Быковский. — С каждым бывает.

— Обращайся, — улыбнулся Юджин. — Для чего ещё нужны друзья?

— Внимание! — раздался в динамиках голос капитана. — Старт через пять минут. Всем срочно занять места согласно штатного расписания.

— Пошли, — поднялся Быковский. — Не будем нарушать дисциплину.

Мы встали и пошли. Впереди нас ждал старт, разгон, анабиозные камеры и Солнечная система. Для начала. А дальше посмотрим.

[1] Стихи Полины Орынянской

[2] В нашем прокате «В джазе только девушки».

[3] Цитата из стихотворения Владимира Маяковского «Кем быть»/

[4] Космическая медаль Почёта Конгресса, высшая гражданская награда для астронавтов США, учреждена в 1960-м году.

Глава двадцать четвертая

Возвращение

Мы вынырнули из нуль-пространства за орбитой Нептуна, на расстоянии около пяти миллиардов километров от Солнца.

Вынырнули, пришли в себя после анабиоза (корабельный врач Эрри Рутби заверила нас, что всё в порядке, но в ближайшие полгода следует воздержаться от новых погружений в анабиоз — для организма это не слишком полезно), определились с координатами.

Пять миллиардов километров — это до хрена как много.

Зато безопасно, поскольку абсолютно исключён вариант, при котором «Горное эхо» выходит из нуль-пространства в той же самой точке, где находится тот же Нептун, Уран или любое другое небесное тело Солнечной системы.

Да, вероятность этого, даже, если ты выныриваешь где-нибудь между Землёй и Марсом, крайне мала.

Сравнима с вероятностью попадания метеорита в человека. Насколько мне известно, за всю историю наблюдений такое случилось лишь однажды: тридцатого ноября тысяча девятьсот пятьдесят четвёртого года в американском штате Алабама. Метеорит весом почти