дверного колокольчика заставил его вздрогнуть. После смерти родителей входная дверь в доме Снейпов существовала чисто символически, потому что единственный оставшийся обитатель не пользовался ею, а поскольку дом располагался в магловском районе и под антимагловскими чарами, её и снаружи давно уже никто не тревожил.

Он помешкал, надеясь, что незваный посетитель уйдёт, но колокольчик звенел и звенел. Не робко и тихо, как от руки просителя, не громко и резко, намекая на визит сотрудника официальной организации, а весело и задорно, словно напоминая хозяину о назначенной дружеской встрече. Весь в раздражённом недоумении, Снейп пошёл открывать.

Распахнул дверь, чтобы послать вторженца подальше – и чуть не сел, где стоял.

– Ну здравствуй, Сев! – улыбнулась ему очаровательная рыженькая женщина, дожидавшаяся на крыльце.

– Лили… – только и хватило его сказать.

Несколько мгновений прошло в обоюдном молчании, но гостье очень быстро наскучило ждать, когда её давний приятель перестанет изображать из себя статую некачественного гипса.

– Мы так и будем здесь стоять? – с шутливым кокетством осведомилась она. – Сев, ты совсем не изменился, ты такой же молчун и бука, как в наши лучшие годы, – и она, не дожидаясь приглашения, переступила через порог. – В гостиную – это сюда?

– Да… проходи, – спохватился он.

Лили остановилась посреди запущенной сумрачной гостиной, огляделась с живым любопытством. Она знала, где стоит дом её школьного приятеля, но никогда еще не бывала у него в гостях. Взгляд Снейпа следовал за её взглядом, точно так же задерживаясь на пыльных поверхностях старенькой мебели и небрежно отдёрнутых занавесках. Снейп вспомнил, что Лили всегда была опрятной и первым делом отмечала непорядок, где бы не появлялась.

Да, эту пыль надо было убрать еще две недели назад. И всего-то требовалось несколько движений волшебной палочки, но Снейпа ломало делать даже это. Какой смысл убирать её, если он не повёрнут на чистоте, а пыль завтра всё равно снова налетит? Снейп прибирался в доме хорошо если раз в месяц, и этот месяц как раз был на исходе. Такое уж его везение, что именно сейчас к нему явилась чистюля Лили.

– Ты так и живёшь… один? – в её тоне почти не было вопроса, её цепкий глаз уже отметил отсутствие женской руки в доме.

– Да, – подтвердил он, не вдаваясь в объяснения.

– Тебя давно не было видно среди наших, я стала беспокоиться, – сказала Лили, когда стало очевидным, что он не собирается продолжать. – Решила вот навестить.

– Я очень тронут, – у Снейпа это прозвучало ещё суше, чем он ожидал. Слишком уж выбил его из колеи её визит.

Он так и стоял у входа в гостиную, словно это он был здесь гость, а она хозяйка. Лили развернулась и подошла к нему вплотную, пытливо заглянула в глаза.

– Ты столько сделал для нашей победы, Сев, – сказала она. – Все эти годы я восхищалась тобой.

Снейпа пронзила неловкость. Он не привык, чтобы его хвалили, и совсем не привык, чтобы его хвалила Лили.

– Может, кофе, а? – стремление выскользнуть из щекотливой ситуации заставило его вспомнить о гостеприимстве.

– Да, не откажусь от чашечки. – Лили улыбнулась. – Посидим, вспомним наше счастливое детство.

Снейпу не хотелось вспоминать детство. Оно у него было каким угодно, только не счастливым. Как и вся его жизнь.

– Это когда ты приняла ухаживания пустоголового очкарика? – выпалил он не подумав – стоило задеть его больное место, как привычная реакция сама собой полезла наружу. – Ох, извини…

Лили посмотрела на Снейпа так грустно и доверчиво, что у него защемило сердце.

– Ты… – нерешительно сказала она, – …ты и не представляешь, как ты прав.

Снейп уставился на неё, пытаясь сообразить, не ослышался ли он и правильно ли понял её слова, а она смотрела на него взглядом обиженной девочки, ищущей помощи. Вдобавок её близкое присутствие волновало его, а это никак не способствовало ясности рассудка.

– Лили… – пробормотал он охрипшим голосом. – Ты хочешь сказать, что этот жалкий франт, этот напыщенный индюк… тебя обижает?

– Я совсем не хочу этого говорить, – Лили отвела взгляд в сторону и в пол, – но я не могу обманывать тебя, Сев. Мои годы жизни с Джеймсом… – она запнулась и слегка вздохнула, – …это были очень трудные годы.

Какое-то время Снейп созерцал поникшую и потупившуюся Лили, чуть ли не крутившую ножкой в полу.

– Но… – выдавил наконец он. – Когда мы виделись на собраниях, ты выглядела вполне довольной жизнью…

– Я была вынуждена делать вид, что всё хорошо. И на людях, и при Джеймсе. Особенно при Джеймсе. Что хуже всего, мне пришлось быть небрежной с тобой, Сев. Знаешь, Джеймс очень ревнив и он до сих пор уверен, что я тебя… не забыла.

Она вскинула на него умоляющий, влажный взгляд – и Снейп испугался. Он банально испугался того, что вот-вот последует за этим. Это означало много, очень много хлопот и нервотрёпки, нужно было что-то предпринимать, что-то менять в своём жизненном укладе и строить заново. Неразделённая любовь – конечно же, большое огорчение и огромная моральная травма, но в быту она от человека вообще ничего не требует. Можно спокойно страдать на диване в неухоженной квартире, проклиная несправедливость этого мира.

За годы одиночества Снейп привык к своей страдательной позиции и не был готов к переменам.

– Сейчас… кофе… – и он дезертировал от неё к плите.

Если Лили и была разочарована, она ничем не выказала этого. Усевшись на табурет, она стала молча наблюдать, как он варит кофе. В спину не очень-то разговоришься.

Наконец горячий кофе был разлит по чашкам и поставлен на маленький кухонный столик, у которого сидела Лили. Вслед за чашками Снейп выставил сахарницу и тоже подсел за стол. Лили пододвинула одну из чашек к себе, зачерпнула немного оттуда чайной ложечкой и попробовала на вкус.

– У тебя замечательный кофе, – сейчас она одобрила бы и плохой, но кофе действительно был хорош.

– Так зельевар же, – польщённо усмехнулся Снейп.

– Ты как думаешь жить дальше? – поинтересовалась она.

– Еще не думал, – он действительно еще не знал, что делать со своей свободой. – А ты?

Спросил он просто так, чтобы поддержать разговор, но для Лили эта фраза оказалась долгожданной зацепкой.

– Я… – она горько вздохнула, – …буду