эллинизма, позволили бы нашему сотрудничеству достигнуть преследуемой сообща цели. То, что в настоящее время задерживает выступление Греции, это, с одной стороны, — болгарская опасность и риск подвергнуть греческое население в Малой Азии взрыву фанатизма и мести со стороны мусульман, а с другой стороны, — убеждение, что наша помощь, уменьшенная вследствие этой двойной опасности, не будет иметь никакой практической пользы для держав Согласия. Итак, чтобы наше выступление стало возможным, необходимо, чтобы эта опасность была уменьшена, чтобы мы были в состоянии, в случае нужды, послать войска на помощь угрожаемому населению Малой Азии, а также оказать державам военное содействие, представляющее хотя бы какое-нибудь значение. По нашему мнению, это случилось бы, если бы, как об этом говорят, Болгария действовала на стороне Согласия против Турции. При наличии подобного рода возможности Греция могла бы сотрудничать для достижения той же цели. Она тем более была бы расположена к этому, что, по ее мнению, двойное сотрудничество Греции и болгарской армии не представилось бы бесполезным для дружественных ей держав в том случае, если бы, желая добиться полного и быстрого успеха своих операций против Турции, они хотели бы ограничить размеры своих усилий и уменьшить число своих жертв».

На запрос российского посланника, намерены ли мы поставить условия и потребовать компенсации и расположены ли мы действовать совместно с Согласием в других местах, кроме Турции, я ответил, что мы, естественно, потребуем гарантий и уступок, но что мы не потребуем ничего такого, что не было бы во власти держав предоставить нам; что же касается способа нашей военной помощи, то вопрос этот подлежит еще обсуждению согласно с мнением нашего генерального штаба; а другой вопрос того же посланника и его английского коллеги, является ли предположение о болгарском сотрудничестве единственным обстоятельством, при наличии которого наше выступление могло бы состояться, я ответил, что оно единственное, о котором я могу официально говорить, так как оно одно до сих пор было предметом углубленного и окончательного рассмотрения со стороны королевского правительства, но что, совершенно лично, я мог бы к этому прибавить, что если бы нам была предложена какая-либо другая комбинация, способная, так сказать, обеспечить нас от болгарской опасности, она была бы, несомненно, рассмотрена в самом благожелательном смысле.

119. Российский посланник в Афинах Э. П. Демидов министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Письмо[276]

1/14 марта 1915 г.

Необходимость использовать остров Лемнос в качестве базы операций против Дарданелл побудила великобританское правительство обратиться через моего английского коллегу к бывшему председателю совета министров с соответствующей просьбой о допущении на названный остров союзных отрядов, предназначенных для десанта на Галлиполи.

Принимая во внимание очевидное нарушение этим греческого нейтралитета и в целях избежания протеста, г. Венизелос сговорился с сэром Ф. Эллиотом относительно следующего образа действий: греческое правительство обращает внимание английского правительства на нарушение подобным поступкам нейтралитета Греции, на что лондонский кабинет возражает, что, так как Порта доселе отказалась признавать лондонские постановления, остров Лемнос все еще является в глазах Турции, то есть государства, наиболее заинтересованного в протесте против действий Англии, османской территорией. Всякий же протест со стороны Турции был бы равносилен признанию острова греческим.

Эта ловкая натяжка была принята г. Венизелосом чуть ли не накануне министерского кризиса; таким образом, новый кабинет очутился перед совершившимися событиями уговора и фактической высадкой на острове союзных отрядов.

До меня дошло, что нынешний председатель совета, г. Гунарис, узнав о произведенной на Лемносе высадке, намеревался было энергично возражать, но его, как кажется, отговорил от этого новый министр иностранных дел.

С другой стороны, сэр Фрэнсис [Эллиот] мне поведал, что его правительство непременно отказалось бы в настоящее время придать какое-либо значение запоздалому и при этом заявленному ad hoc признанию Турциею греческого суверенитета над островом. К тому же он здесь дал заверения в том, что остров Лемнос будет очищен по окончании войны.

Демидов.

120. Российский посланник в Афинах Э. П. Демидов министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма[277]

№ 101. 6/19 марта 1915 г.

Копия в Париж и Лондон.

Стрейт, недавно, как известно, назначенный посланником в Константинополь, пришел ко мне сегодня утром, после аудиенции во дворце, и сказал мне, как сильно он был огорчен тем, что его несправедливо считают в Петрограде германофилом, и что если императорское правительство относится несочувственно, как он имеет основание полагать, к занятию им этого поста, то он заявляет, что он еще колеблется его принять. Вполне соглашаясь, что я вменил ему в вину германофильские симпатии, — от которых он снова сделал вид, что отказывается, — я обещал передать Вам его слова. Не исключается возможность, что король, который его весьма уважает, направил его ко мне, и я придерживаюсь мнения, что, узнав о приписываемой ему репутации [германофила], Стрейт еще более стремится добиться прощения. Впрочем, я прихожу к убеждению, что германофильство в Греции, судя по всему, не столько вопрос симпатии к Германии, сколько степень более или менее твердой уверенности в торжестве германцев. У большинства оно вполне закономерно претерпевает колебания в зависимости от положения дел. Стрейт мне признался в течение нашего разговора, что предложение интернационализации [Константинополя] встретило бы сочувствие в Греции, но что за отсутствием такового необходимо, чтобы константинопольские греки, обладатели вековых прав и привилегий, получили бы известные специальные гарантии автономии. Последнее, — добавил он, — является выражением его личного мнения.

Демидов.

121. Японский посол в Петрограде барон И. Мотоно министру иностранных дел барону К. Ишии

Шифрованная телеграмма[278]

19 марта 1915 г.

Наш посол в Риме Хаяши телеграфирует:

«Я получил от первого секретаря барона Отари письмо, в котором он пишет следующее: когда он несколько дней тому назад посетил греческого министр-президента, последний ему заявил, что Англия и Франция дали свое согласие на то, чтобы Константинополь принадлежал России, и что Греция не может допустить этого».

122. Российский посланник в Афинах Э. П. Демидов министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма

№ 107. 16/29 марта 1915 г.

В некоторых официозных газетах появились известия, будто бы греческое правительство намерено в скором времени объявить присоединение островов Имброса, Тенедоса и Кастеллорицо[279], которые, как известно, державами возвращены Турции, а равно и Северного Эпира[280], принадлежность коего имеет быть установлена по окончании войны, — в видах производства на них выборов в новую палату. Этому решению придается, очевидно, значение победы над бывшей уступчивой политикой Венизелоса. Просил бы указаний на случай, если бы названное беззастенчивое мероприятие действительно имелось греческим правительством в виду.

Демидов.

123. Российский министр иностранных дел С. Д. Сазонов посланнику