Граф неопределенно хмыкнул, снова тиская нового друга. Билый покачал головой – вроде всегда умел скрывать свои тревоги, по лицу ничего не видно, но Суздалев, видно, так привык, что подмечает малейшие перемены. «Это хорошо! – подумал пластун. – Это по-нашему».

– Представляю, – сказал Билый, продолжая начатое, и вздохнул, видя, как Ванятка скрывает консерву и высыпает содержимое в большую миску для собаки. Отборное мясо в два заглатывания исчезло в пасти самоеда. «Вот как так можно? Когда с запасом что-то неладное творится!» Казак еще больше стал думать об охоте. – Ты бы рыбой его кормил. Зачем балуешь?!

– Да что это за еда – рыба для собак?! Она же тухлая! Ей сто лет! Ты посмотри, какой пес! Он мясо должен есть. Смотри, как шерсть играет! Мясо, и точка.

– Вань, – вздохнул Микола. – Ты бы так к собаке не привязывался.

– Почему? – изумился граф. – Посмотри, какие глаза! Он же умный. Я его домой потом заберу, в усадьбу, будет соседских борзых давить! Нечего им по моим полям шнырять. Ты бы видел, какой гордый вид у моего соседа! Как он своими псами дорожит. Скоро не будет.

– Вот же ты скаженный!

– Чего? – не понял граф, на его лице промелькнула тень, как всегда, когда не понимал человеческий язык.

– Я говорю: счастливые дни настанут у твоих соседей-друзей.

– А они мне не друзья, – живо возразил Суздалев. – Статью не вышли.

– Ладно. Понял. Знакомо. Слушай, а как ты будешь в глаза своей собаке смотреть, если его убивать придется?

– Зачем?! Зачем убивать мою собаку?! Что за глупости?! – Суздалев разогнулся, недоуменно посмотрел на друга.

– Ну, – неопределенно хмыкнул казак. – Мало ли. Ослабевших собак в упряжке обычно забивают. Скармливают другим, когда рыба заканчивается. Ну, или сами люди едят, когда есть нечего.

– Да кто собак-то ест! – воскликнул Суздалев. – Не бойся, Малахаюшка, никто тебя есть не будет. Мой ты хороший. Дай поцелую в носик. Не борзая, конечно, но по-своему очень красив. Что же это за люди такие?!

– Обычные люди. Полярники.

Собака, взвизгнув, приняла новую порцию человеческого обожания и в благодарность снова лизнула графа в лицо. Потом Малахай зевнул, и Билый усмехнулся, оценивая пасть белого волка. Оценил он также и обильную шерсть – густую, податливую, плотную. Настоящая «полярная» шуба. Не укрылось, что собака имеет двойной шерстяной покров: короткий – мягкий, густой подшерсток, и длинный – более жесткий и прямой. Шерсть образовала воротник вокруг шеи и плеч, обрамляя голову. На задней поверхности бедра – такие же штаны. Хвост опущен. Шерсть уже искрилась, и в легком морозе собака «распушалась», превращаясь в необъятное облако. Представлялось, что будет при сильном морозе.

От этих мыслей Билый улыбнулся. Ему нравилось, что друг, как дитя, возится с собакой, найдя себе занятие по душе. Главное – не хандрит. Стихи свои забросил. Перестал пялиться на звезды и вздыхать. Перемены заметные. Но сам казак оставался спокоен к животным, четко понимая, что такая близость ни к чему хорошему не приведет. Вот был бы конь! Да где его взять во льдах.

– А мой-то пес из упряжки будет лучше вашего, – оскалился капитан Малиновский, находившийся тут же у клеток. Билый с сомнением посмотрел на собак болезненного вида. Малахай лоснится, искрится, прыгает без устали, а эти как заморыши: шерсть свалялась, повизгивают, хвосты поджимают, в глазах тоска. Еще на лед не спустили, сани не потащили, а кажется, всё, закончились собачки, умерли. Кто таких выбирал? Куда смотрел? Ведь намучаются. Если по государственной квоте выдали, так таких подрядчиков-хитрецов вешать надо за прямой саботаж.

Неужели такие мысли только ему пришли?

Меж тем шляхтич продолжал:

– Да любой самый слабый мой пес порвет вашу белоснежку в два счета!

Надо отдать должное – граф не повелся.

– Пускай, – усмехнулся Ванятка. Видно, односум сегодня непрошибаем был. Билый одобрил – не хватало еще собак по дурости терять. Пустые слова – капитан еще тот задира. Видно, что скучно ему. Стравить собак хочет, поединок устроить. Развлечься. И как в воду глядел. Шляхтич тут же всполошился, видя, что его затея проваливается:

– Что? И биться не будем? Может, развлечемся, господа? Устроим собачьи поединки? Разгоним тоску? – живо предложил капитан Малиновский.

– Нет. – не согласился Суздалев. – Не для того куплены. Пустая затея.

Казак хекнул в кулак, скрывая одобрение и усмешку.

– Что за нерешительность, ваше сиятельство, – с сарказмом сказал старший команды добровольцев. – Право слово, не такое я слышал о вас.

– То всё байки, – рассмеялся Суздалев и снова стал трепать пса за ушами, потеряв интерес к собеседнику. Капитан Малиновский недобро покривился, всего лишь мимолетно и кратко, но Билому хватило подметить и этого. Небрежно отдав честь, старший команды добровольцев покинул самодельный вольер для собак. Его свита потащилась за ним. Сейчас засядут пить до глубокой ночи.

– Вань, ты ничего не замечаешь?

– Ты о чем? О погоде? – граф встрепенулся. – Холоднее стало. По утрам вставать не хочется. Так бы и лежал под одеялом. Читал бы роман и грыз бы твои бублики. Жаль, круассанов нет. Тебе, кстати, дать почитать роман? Презанятная вещь про индейцев. Написана, правда, по-английски. Рвануть бы на Аляску! Эх, однусум, вот там жизнь.

– Спасибо. Я библию читаю. На русском. А на Аляску рванем когда-нибудь.

– Да, мечты, – отмахнулся Суздалев. – Куда я от пушки, а ты от коня.

– Время покажет. Я не о том. От темы ушли, – покривился казак. – Малиновский как пригретая гадюка. Все жду, когда цапнет. Вот чую подлюгу!

Суздалев коротко хохотнул. Пес лизался.

– Ты как маленькое дитё, Николай Иванович. Истины не знаешь? Рыжие и гвардейцы, да если еще и фамилия польская – это к дуэли! Всегда так! Вот испокон веков.

– Тебе лишь бы стреляться, – укоризненно сказал Билый. Граф пожал плечом и хмыкнул, не зная, какой еще довод привести, – вроде всё сказал. Чего непонятного? Руки стали коченеть от холода, и он, потрепав напоследок Малахая, поднялся и принялся надевать перчатки. Такими темпами скоро надо будет одеваться в костюмы, купленные у поморов. На свежем воздухе проголодались, хотя обедать было рановато. До сумерек еще несколько часов. Надо с пользой провести.

– Чем займемся?

– Охотой.

– Охотой? – граф изумился. – Так всего впрок, ты даже сало белухи закупил, которое не коптит, у кунака своего. Зачем только? Я не против пострелять – с радостью. Да в кого?

– Впрок. Да и цена была ниже рыночной. Запас карман не тянет – пригодится. Сейчас нам мясо нужно. Тюленей бить будем.

– Тоже мне охота, – буркнул Суздалев. – Велика честь. Если только лишний раз потренироваться, чтоб рука не забыла, как на курок нажимать. К капитану тогда