— Я, Саша, за любой кипеж, кроме голодовки. Рожай мысль. В смысле, выражай.

— Хорошо. У вас, Пьер, очень разностороннее творчество. Мы слышали ваши английские песни, потом эти, э-э-э, про лес, э-э-э, «не губите мужики». Сейчас слушали танцевальные, лёгкие. Всё нам очень понравилось, но кому-то больше понравилось одно, кому-то другое. Вон, Мишане, вторая плёнка понравилась, а мне, Борису, Славе и Николаю третья — танцевальная.

— Ну, и хорошо. В чём мысль?

— Давайте разучивать сразу три направления, — предложил Семцов.

— Ну, наконец-то, — подумал я.

— Мы набберём много ребят-музыкантов. Такие песни захотят петь все. И играть на таких инструментах. Они же сами играют. Вон, Мишаня со Славой уже наяривают. Мы им подключили наушники, включили вторую плёнку и подключили гитары.

— Так Славик, что, на басу играет? — удивился я, увидев второй басовый «Фендер» на сцене.

— Да, он захотел попробовать и у него получается. Отличный у вас пульт! Столько возможностей!

— Вы — молодцы! Разобрались!

У нас Славик врубается в радиоэлектронику. Он даже сам себе синтезатор собирал.

— Да, ну, какой там синтезатор? — стыдливо покраснев, замахал руками клавишник. — По сравнению с этим, мой — детский конструктор.

— Отлично! — обрадовался я. — Я согласен! И вообще, ребята. Хотелось бы дольше инициативы. Ваши идеи — мои деньги.

Я поднял кружку с чаем вверх, солютуя.

— За хорошие идеи!

— Ура!- сказал Миша. Он был искренне воодушевлён.

— Ура! — поддержали остальные, тоже расплывшиеся в улыбках.

Глава 26

Ничего крепче сегодня мы не пили, хотя, ребята искоса поглядывали то на бустые банки из-под пива, то на меня. Вчера они забрали несколько пустых банок «под пепельницы», но пустых, которые они сложили в ящик из аппаратуры, осталось ещё много. Вчера выпили ровно сто банок. Нормально, да?

— Да, кстати, ребята. Раз, вы вроде как, участники моего проекта, мы должны обговорить условия контракта: обязательства мои и ваши, ваше вознаграждение, условия аренды музыкальных инструментов… Понятно, да?

— Гхм! — сказал бас-гитарист Николенька. — А какие обязанности?

Я теперь понял, почему его ребята так прозвали. Не только за его фамилию, сходную по звучанию с христианским культовым служащим, а ещё и за его наивное и светлое выражение лица в тот момент, когда он спрашивал о чём-то. Лицо его становилось наивно-вопрошающим и он часто-часто моргал глазами. Это выглядело так наивно…

— Обязанности? — дёрнул плечами я. — Обычные. Раз я хочу, чтобы вы играли мои песни, я обязан вам обеспечить условия: снабдить инструментами, аппаратурой, площадками для выступления, репертуаром, наконец, временем для репетиций. Да, много какие условия. Оплату вашего труда, наконец… А вы обязаны условия контракта выполнять: посещать репетиции, чётко выполнять мои задания, разучивать песни, участвовать в выступлениях. А то, знаете как бывает? Тренируется спортсмен, тренер на него время тратит, надеется, что он выступит на соревнованиях и завоюет первое место. И спортсмен хорошо тренируется и ему по силам это первое место завоевать. Но подходит время выступать, а спортсмен струсил и не вышел на соревнования. Так часто бывает в любительском спорте. У профессионалов такого не бывает. Там контракт. Нарушил, попал на штрафные санкции. Так и вы. Так что сразу решайте. Мне нужен результат. Даже не мне, а нам всем нужен результат. Сами видите, эстраду надо спасать от шаблонного убожества. На себя я беру обеспечить вас всем, что нужно, чтобы вы стали лучшими и в музыкальном плане и даже в материальном.

— Вы, что будете нам платить деньги? — широко раскрыв глаза прошептал Арбузов.

— Конечно! И деньги, заметьте, очень даже немалые. Пока, во время репетиционного периода, я вам предлагаю по пятьдесят рублей в месяц. Если вы этот месяц выдерживаете — полчаете по пятьдесят рублей. Вдобавок, если в этот месяц будут какие-то выступления, например суботние танцы, то по десять рублей каждому за выступление.

— То есть в субботу я получу червонец? — спросил Семцов.

— Да. Каждый из вас полцчит червонец.

— Зае… Э-э-э… Зашебись! — выразился Семцов. — Червонец — это хорошо!

— Червонец, это очень хорошо! — подхватил Николенька. — А два червонца лучше.

— Два червонца ещё будете получать, не ссы-ы-ы, э-э-э, не переживайте.

— А нам в субботу участвовать нельзя? — спросил Славик.

Я посмотрел на него нахмурясь, приподняв правую бровь и почесывая затылок, показывая таким образом, как я сильно задумался.

— Ну-у-у, если вы выучите «Улочки московские» и «Ты неси меня река», то давайте.

— За два дня? Да легко! Мы уже сегодня их играли. Там простые аккорды и бой простой. Только там клавиши, как гармонь играет…

— За клавиши не переживайте, — успокоил я Мишаню движением ладони. — Я же показывал как это всё просто делается, когда есть фонограмма, а фонограмма к субботе будет. Слава постоит и пошевелит пальцами.

Славик скривился.

— Вот ещё. Я тоже выучу, если надо. Прикольные песни. Всё равно их учить, а битловские песни все без клавиш. Так… Херня всякая.

— Логично, — согласился я. — Партитуры я вам дам.

— Да я и сам сниму, — буркнул Арбузов. — Что там снимать-то?

— Молоток! Дерзай, но партитуры уже есть. А если мы второе отделение будем делать, то этими двумя песнями не отделаемся. Слабо десяток к субботе осилить⁈

— Если партитуры есть, я и с листа сыграю, — фыркнул Славик.

— Ну, монстр! — восхитился я. — Работаем завтра с самого утра. Могу от занятий освободить.

— Это было бы неплохо!

— С ректором договорено. С завтрева у вас свободное посещение.

— Хрена себе! — восхитился Барабанщик.

— Но условие одно! Хорошая учёба. Если учёба требует, она