— Ну как? — спросил я жизнерадостно.

— Гхм, — сказал Семцов. — Э-э-э… Ты извини, Пьер, но для танцев такие песни не проканают. Слишком они, э-э-э, со смыслом. Их слушать надо. Как песни Высоцкого. Не станем же мы танцевать под, э-э-э, например под: «я друзья вам на мозги не капаю». Эти песни мы обязательно разучим, но для танцев нужны другие.

— Ладно! Хорошо! Тогда давайте сегодня ещё раз прогоним Битлов и запишем. Сейчас расставлю микрофоны к барабанам и приступим.

Расставили микрофоны, подключили их к пульту, а пульт к широкоплёночному, полуторадюймовому, магнитофону «Scully 284». Его особенностью было то, что блок с двенадцатью ламповыми усилителями у него был выносной. Большинство Британских студий в начале семидесятых годах писало музыку на восьмиканальные «Scully 280», как и я. Теперь пишут на двенадцатиканальные двести восемьдесят четвёртые. Мне нравился ламповый звук и я не стал переделывать его усилители.

Зачем? Когда у меня имелся шестнадцатиканальный и полностью интегральный «Sculle-100» под двухдюймовую ленту с офигительной головкой и с возможностью ставить на звукозаписи метки, что очень важно для оператора. Вот его усилители с высоко-пороговой диодно-транзисторной логической защитой от шума я немного переделал. Но показывать сейчас «Sculle-100» ребятам я не стал. Хорошего помаленьку.

Они и от двенадцатидорожечного «Sculle-284» прифигели. Причём, на этом двести восемьдесят четвёртом и обычная четырёхдорожечная магнитофонная плёнка тоже прослушивалась, и восьмидорожечная, ну и двенадцати, конечно. Только ограничитель надо было устанавливать.

— Всё! Поехали! Вы, ребята, — обратился я к новичкам, — пока так на струнах поиграете, без подключения. Смотрите на меня и повторяйте движения. Даже те, что я делаю телом. Все повторяют мои движения. Даже если я буду прыгать, как обезьяна. Очень важно не стесняться себя. Нельзя на сцене стоять колом, или как «во поле берёзонька». Потом на видео посмотрим, как двигаются западные рок-группы. Но с них тупо копировать поведение не надо. С меня можно. Всё, поехали «Э хад дейс найт». Раз, два, три, четыре…

Мы прогнали весь вчерашний «битловский» репертуар и ребята отработали на «хорошо». Даже барабанщик. Чуть отставал иногда и я ему включил фонограмму. Потом покажу им, как вели себя «битлы» и «молотил» по барабанам Ринго Стар. Сам садится за барабаны и показывать пока не стал. Не захотел принижать, так сказать.

Играли каждую песню по несколько раз, больше уделяя внимания поведеню на сцене. Ребята знали песни «Битлз» неплохо. Лишь в некоторых песнях я показал другие аккорды. Ну и клавишнику, которого нет в знаменитой четвёрке, показал, как ненавязчиво поддерживать основную партию. Незаметно приблизилось время тренировки и я объявил об этом ребятам.

— Вы ещё и самбист? — удивился новичок Миша. — Я тоже кэмээс по самбо был. Забросил с учёбой.

— В здоровом теле, здоровый дух, — сказал я. — Хотите, продолжайте заниматься. Вот эту плёнку можете послушать.

Поставив на простой бобинник «Tic» обычную четырёхдорожечную плёнку с песнями «Ласкового мая», наигранными и напетыми мной когда-то на «скорую руку», я ушёл переодеваться для спортзала, где провёл прекрасные два часа, теша своё тело максимальными физическими нагрузками.

Громилы-Толика сегодня не было и мне доставался то один, то другой «нормальный» соперник. Все борцы были многоопытными перворазрядниками или даже мастерами спорта. Так что и сегодня мне приходилось не сладко, тем более, что с ними пользоваться «подлянками» было неприлично. Боролись по правилам самбо. Сегодня тренер проводил короткие спарринги по круговой системе «все со всеми».

Особо не стараясь победить, а больше нарабатывая технику и приглядываясь к каждому борцу, я то проигрывал, то выигрывал, но всё же попал в следующий круг спонтанного соревнования, а в итоге «завоевал» третье место.

Тренер отчего-то хмурился, поглядывая на меня. Я не выдержал, подошёл и спросил:

— Что не так, Вадим Васильевич?

— Всё не так. Ты кто такой, Пьер, что валишь моих лучших ребят? Я же вижу, что ты не особо упираешься, когда борешься. Ведь так?

Я пожал плечами и согласился.

— Так. А зачем. Мы не на соревнованиях. Ребятам и дальше надо выигрывать, а проиграв какому-то залётному французу, можно потерять веру в себя. А мне это точно не надо. Я здесь, чтобы только поддержать форму. Вот сейчас ещё нагружу себя железками и всё будет окей.

— Не забьёшь себе мышцы? — с сомнением спросил тренер. — Может не надо железо. У нас отдельные дни ОФП для этого есть.

— Не-е-е… Нормально. У меня мышцы не забиваются и связки не ржавеют. Я их тяну постоянно и ударной техникой разгружаю. У вас же здесь и секция бокса есть?

— Конечно есть. Рядом зал бокса. Геннадий Смирнов и Амаяк Карапетян руководят. Хочешь и там форму поддерживать? Экий ты разносторонний… Смотри, там ребята шустрые. Быстро лампочку стряхнут. Могу поговорить с тренерами.

— Не надо. Я сам. Пока здесь позанимаюсь. Тело вспомнит нагрузки. Давненько не брал в руки шашек.

— Ты точно не русский? — усмехнулся тренер. — Лихо ты вворачиваешь наши шутки.

— Не беспокойтесь. Коренной Парижанин.

— Ну-ну. То-то вокруг тебя «контора» крутится. Ты не шпион, чай?

— А какая разница? Всё равно будут крутится.

Тренер удивлённо посмотрел на меня и улыбнулся.

— У нас кто только не занимается. Вьетнамцы, африканцы, кубинцы… Там у Карапетяна два неплохих кубинца занимаются. Тебе их техника должна понравится. Профессиональная. Они в США боксировали.

— Понятно.

— Ты говорил, что по карате чёрный пояс имеешь? У нас, говорят, скоро карате разрешат официально. В спорткомитете уже приказ готовят. «О развитии борьбы каратэ в СССР»… В марте этого года, была создана Всесоюзная комиссия по борьбе каратэ, которая несколько месяцев занималась созданием реестра инструкторов и групп каратэ по всей стране. Не хочешь открыть секцию у нас в университете? Я могу поговорить в спорткомитете, получишь корочку инструктора. Многие наши студенты интересуются. Я руководитель кафедры физкультуры… Многие спрашивают. Есть некоторые, кто