к капельницам с обезболивающими.

– Тетя Эсти! Ты теперь мумия?

Эстибалис стоило больших усилий выдавить улыбку. Она остановила взгляд на мне, и я понял ее без слов. Как один солдат, вернувшийся с поля боя, понимает другого.

«Ты посмотрела в лицо смерти, – подумал я. – Но вернулась из туннеля».

– Я тебе звонила. Альвар пошел на кухню и долго не возвращался. Я услышала шум и… – с трудом прошептала Эстибалис. Губы у нее пересохли, язык не слушался.

– Перестань, Эсти. Давай об этом после. Сегодня здесь вся твоя семья. Они в коридоре и страшно волнуются. Обещай больше никогда нас так не пугать.

– У меня нет семьи, Унаи. Мой отец не понял бы, что случилось, даже если б ты поехал в Чагорричу и все ему рассказал. Других близких у меня нет…

– Еще как есть, – перебил я, чтобы она не говорила глупостей. Осторожно положил Дебу на кровать слева от Эсти, сам лег рядом и прошептал ей на ухо: – Видишь, у тебя есть семья. И, между прочим, довольно большая.

Мы соприкоснулись лбами, как делают животные, в знак доверия.

– Тетя, гляди, что у меня есть. Я подарю тебе такой же, – сказала Деба, с гордостью демонстрируя свой браслет.

– А я подарю тебе эгускилор, чтобы он всегда тебя защищал и ты не падала с лестницы, как твоя тетушка, – ответила Эсти, пробегая пальцами по непослушным кудрям Дебы.

Я не видел, что Альба уже некоторое время наблюдает за этой сценой с порога.

– Мама! Я знаю, кем стану, когда выясту! – воскликнула Деба, заметив мать.

– Врачом?

– Нет, у меня будет больница. С такими же кьоватями.

Я улыбнулся и встал. Деба тут же начала прыгать, словно желая показать матери достоинства матраса и тем самым оправдать свой профессиональный выбор. Я подхватил дочь за талию и оттащил подальше от капельницы.

– Альба, нам нужно поговорить, – сказала Эстибалис.

– Знаю, Эсти. Но в ближайшие дни тебе лучше отдохнуть.

– Я облажалась, да?

Альба подошла к кровати. Я знал, что ее воспоминания о матери в той же больнице еще слишком свежи, но она без колебаний изобразила улыбку.

– На профессиональном уровне – да, будут последствия. Комиссар намерен отстранить тебя от расследования.

– Что с Альваром? Я увидела его тело на земле и в потемках побежала по лестнице. Света из верхних окон едва хватало.

– И что было дальше?

– Злоумышленник спрятался в тени, за поворотом. Он поставил мне подножку, и я упала. Пыталась от него отбиться, но он наклонился и подхватил меня на руки. А потом сбросил с высоты.

«Физически сильный», – мысленно отметил я.

– Ты уверена, что видела на земле именно Альвара? – спросила Альба. – Все-таки было темно, а ты находилась наверху.

– Уверена, его сорочка отчетливо белела в темноте. Думаешь, я его прикрываю? – вскинулась Эсти.

– Я ничего не думаю. Даже не видела отчета.

Разозленная Эстибалис попыталась встать, однако ее левый локоть подогнулся, и она беспомощно упала обратно.

– Тетя, тебе больно? – воскликнула Деба.

– Сейчас не время обсуждать работу, – примирительно заявила Альба. – Мы пришли, чтобы тебя поддержать. Что бы ни случилось, мы с тобой. Похоже, никто из нас троих не знает, как отделить личную жизнь от профессиональной. Мне правда очень жаль. Тебе нужно отдохнуть, прийти в себя и осознать произошедшее. Мы с Унаи уже уходим, потому что в коридоре еще куча людей, которые хотят с тобой повидаться. Мы все тебя очень любим.

Она села на кровать рядом с Эстибалис и обняла ее. Я был здесь лишним, поэтому подхватил брыкающуюся Дебу и оставил их вдвоем.

В коридоре меня сразу окружили Пенья, Герман, дедушка и Милан.

– Как Эстибалис? – хором спросили они.

– Одно слово: гуттаперчевая.

32. Больница Сантьяго

Унаи

Октябрь 2019 года

Несколько дней пролетели быстрее, чем я ожидал. Рамиро Альвар очнулся утром, однако нам еще не представилось возможности его допросить. Распорядок всей семьи теперь был продиктован ежедневными визитами к Эстибалис до и после работы.

Альбе приходилось лавировать между делами в комиссариате и телефонными разговорами с персоналом отеля в Лагуардии. Я знал, что она не хочет терять это место и будет изо всех сил защищать свою крепость – восьмиугольную башню с видом на море виноградных лоз.

Однако в Витории у нас были другие, более насущные проблемы.

Альба вошла в мой кабинет, и серьезное выражение ее лица подсказало мне, что новости плохие. Я посмотрел в окно. Восточный ветер добавлял и без того холодному дню гнетущую, неспокойную атмосферу. Не знаю, висело ли в воздухе предчувствие грозы. Дедушка читал по небу гораздо лучше меня.

– Теперь, когда Эстибалис вне опасности, пришло время допросить ее насчет событий той ночи. Возьмешь это на себя? – спросила Альба.

– Ладно. Она, конечно, меня возненавидит. Но раз уж кому-то из нас выпало сыграть роль плохого полицейского, то почему бы не мне…

– Дай знать, когда закончишь, и я позвоню ей, – сказала Альба, прежде чем исчезнуть за дверью.

– Ей это понадобится, – кивнул я.

Оставшись в одиночестве, я набрал номер Милан.

– Хочу, чтобы ты проверила, застраховано ли имущество Рамиро Альвара Нограро. И если да, то на какую сумму.

* * *

Я вошел в палату Эстибалис. За последнее время ее состояние значительно улучшилось, хотя ей было трудно соблюдать постельный режим. Поэтому она ходила по комнате туда-сюда, толкая перед собой капельницу, отчего у меня в конце концов закружилась голова.

– Ты сегодня какой-то хмурый, – сказала Эстибалис вместо приветствия.

– Пора вернуться в реальный мир, Эсти.

– Звучит как приговор.

Я посторонился и встал рядом с ее пустым подносом – на обед была вареная курица и рисовый пудинг.

– Тебе придется дать показания. Мы рассматриваем версию ограбления с применением насилия. Процедура тебе известна.

– Ты правда считаешь, что он украл рукопись сам у себя? – Она с сомнением покачала головой.

– Мы до сих пор не знаем, связано ли проникновение в дом с попыткой кражи. Рамиро Альвар очнулся только утром, и мы с ним еще не говорили. Однако я не исключаю, что он все инсценировал, чтобы отвести от себя подозрения.

– Хочешь сказать, он переспал со мной с каким-то двойным умыслом? – возмущенно спросила Эсти.

Как она могла быть настолько слепой? Я тоже повысил голос:

– Скажи, он действительно того стоит? Неужели ты не чувствуешь угрозу с его стороны после всего, что произошло?

– «Угроза» – последнее слово, применимое к Альвару. Я знаю, о чем говорю, Кракен. Я выросла с человеком, который был склонен к вспышкам жестокости и очень хорошо скрывал это от